Правда, дальше дело пошло хуже.
Ему несколько раз отказали в "толстых" журналах, а редактор — рецензент местного издания, хотя и похвалил очередной шедевр Эвальда, но сделал довольно много оскорбительных, на его взгляд, замечаний и предложил внести в текст исправления, совершенно ненужные, по мнению молодого автора.
Хартс уже не раз в кругу творчески настроенных соотечественников слышал разговоры о том, что редакторы всех калибров умышленно давят национальные таланты, не дают им выбиться на широкую "европейскую" звёздную дорогу.
— А ведь верно, — подумал Эвальд, когда вышел из редакции, — хотя и не русский человек наш редактор, но гнёт заданную ему линию. Не даёт ходу наиболее талантливым людям нашей республики.
Мысль о том, что он сам себя причислил к "наиболее талантливым" его не зацепила, давно стала привычной. Работая в редакции журнала, он многое повидал. Много, — он был уверен в этом, — гораздо более слабых материалов печаталось по неведомым ему причинам. А приводившиеся на совещаниях в редакции доводы в их пользу казались надуманными и, уж, совсем не важными.
Теперь же он принял мысль, которая ему уже казалась своей: всё дело в национальности авторов. И как-то незаметно из слушателя не редких собраний творческой интеллигенции превратился в активного оратора и организатора этих встреч.
Нельзя сказать, что эти собрания проходили в обстановке взаимопонимания. Случались конфликты, порой острые.
Как-то раз, — именно тогда выступление Эвальда приметили, -
выступал молодой поэт-полукровок. Он начал доказывать, что единение национального и русского искусства — благо для обеих сторон и, в первую очередь, для культуры малого народа. Ибо перевод наших произведений на русский язык делает наши творения доступными многим миллионам людей и неизмеримо упрощает путь к переводу на другие языки мира… Юнца оборвали, не дали ему закончить и развить мысль. Яркое же взволнованное выступление Эвальда своей эмоциональностью и решительностью привлекло внимание и одобрение председателя собрания — уважаемого господина Петерса.
В своём кругу они уже давно не употребляли уравнительного слова "товарищ".
Господин Петерс похвалил истинного патриота Хартса, а в конце собрания, доброжелательно взяв его под руку, пригласил к себе домой "на кофе".
Там был не только кофе.
Серьёзные и немолодые незнакомые Эвальду люди курили сигары, пили бренди и мартини. Говорили тихо и внушительно…
…Вскоре Эвальд Хартс стал заместителем руководителя пока негласной организации " Воссоединение".