- Доброе утро, мадам, - проговорил он ей вслед.
Готель остановилась и обернулась к мужчине лицом. Ветер уже теплый играл с её волосами, а яркое солнце сверкало на золотых серьгах.
- Доброе утро, месье, - улыбнулась она.
- Прекрасная месса, не правда ли? - спросил он первое, что пришло в голову.
- Да, месье, - согласилась Готель, - особенно для человека, посещающего храм не более раза в год.
- Вы, несомненно, правы, - улыбнулся он, - придя сюда, я лишь хотел увидеть вас.
- Ну, что же, похоже, вы пришли не зря, - откланялась она и, развернувшись, пошла дальше.
- Постойте, подождите, прошу вас, - побежал он следом, - постойте. Не сочтите меня безумцем, поскольку, быть может, вы не помните меня, но я мечтал о вас уже давно.
- Почему же, - улыбнулась Готель, - я вас помню. В лавке у Себастьена, еще четыре года назад.
Незнакомец сдвинул брови и неуверенно покачал головой:
- К моему стыду, я не помню нашей встречи у Себастьена, - признался он.
Готель быстро одернула себя, вспомнив, что четыре года назад выглядела несколько старше, и к тому же, редкий мужчина заинтересовался бы дамой с клюкой.
- Но я помню, - так же неуверенно продолжил он, - когда был еще ребенком, у нас останавливалась девушка, с черными до плеч волосами, ровными бровями, красавица, каких на свете нет. И я был бы готов немедленно вернуться в собор и поклясться перед Всевышним, что это были вы, будь я сейчас не старше вас.
Готель почувствовала, что сердце её вот-вот остановиться, и никакой цветок ей больше не поможет. Она мысленно пронеслась сквозь толщу лет и, добравшись в памяти до имени этого "ребенка", чуть было не произнесла его вслух - Жак - сын мадам Пенар. Она вовремя остановилась, ведь произнеси она это имя сейчас, как и фамилию его матери, это сразу бы означало, что это именно она - девушка из его прошлого. Знал ли он, что она живет в доме его тетки? Может быть, нет. Пока нет. У Готель сошла с лица улыбка и всякое романтическое настроение. Ей казалось, что сейчас сам Бог смотрит ей в глаза, спрашивая с неё за содеянное.
Не выдержав такого психического удара и бросив Жака среди дороги, Готель сбежала. Наспех добравшись до дома, она закрыла за собой дверь и оперлась о неё спиной, словно за ней гнались волки. Куда было бежать дальше? В Марсель? Турин? Её собственное прошлое ей больше не принадлежало - это был конец - смерть, которую она тогда искала в лесу. И, похоже, Бог её услышал, но только теперь она почувствовала, что жизнь её кончилась, и если она не начнет что-то заново, прошлое так и будет барабанить ей в двери.