Если бы еще совсем недавно, кто-то сказал Готель, что она будет столь низко приклоняться перед куртизанкой, она бы сочла такого человека сумасшедшим. Но сейчас, надеясь на любую новость из дворца, эта девушка стала для неё единственным лучиком света, открывшейся дверцей и глотком воздуха, так ей необходимым.
- Прошу вас, - почти дрожащим от слез голосом умоляла Готель.
Агнес показалось, что если она сейчас же не ответит согласием, или у неё или у её несчастной подруги разорвется пополам сердце.
- Послушайте, давайте я провожу вас домой, - не выдержала она.
- Нет-нет! - замотала головой Готель, - мне нужно в храм, я больна.
И в следующее мгновение Агнес увидела перед собой не девушку двадцати лет, а немощную, заблудившуюся в жизни старуху.
- Сейчас вам нужно домой, отдохнуть от солнца, пока вы не получили удар, - медленно и внятно проговорила она, проникая в душу Готель своими изумрудными глазами, - а завтра утром мы пойдем в храм. Хорошо?
Та послушно кивнула, и Агнес бережно взяла её под правую руку, а в другую подобрала корзину.
- Меня бросил Эмерик, - призналась по дороге Готель.
- Он был слишком слаб для вас, - ответила Агнес.
Утро было солнечным и свежим. Готель разбудила свою спасительницу, разливая в чашки холодное молоко. И хотя многое между ними было еще не сказано, они молчали весь завтрак, и чувствовали себя в полной степени комфортно и даже радостно в этой прозрачной тишине, после чего отправились в Нотр-Дам.
- Вам нравится в Париже? - спросила для разговора Готель.
- Жуть какая, - рассмеялась Агнес, - простите, дорогая, но я, честно говоря, не знаю, как возможно быть таким ужасным и любимым одновременно. Нужно быть особым человеком, чтобы уметь разглядеть среди этой грязи и камня самородок.
Готель улыбнулась.
- Я слишком испорчена и вижу прекрасное, лишь непосредственно перед глазами. В стенах замков и дворцов, в ограненных подарках вельмож, - продолжала Агнес, но тут её тон погрустнел и временами стал даже напоминать раскаяние, - правда сейчас, я не знаю, останется ли Парижу на меня свободное время, особенно когда Мария родит, - она остановилась и пересчитала пальцы на обеих руках, - ну да, уже ближе к осени, я полагаю.
Услышав это, Готель чуть было не оступилась на ступенях собора, но ничего не сказала, и, стараясь не показывать лица, прошла внутрь.
- Вы в порядке? - спросила Агнес на выходе свою молчаливую подругу.
- Да, - смущенно улыбнулась та сверкающими на солнце глазами, ибо выплакав за последний час столько же слез, сколько пришлось, по крайней мере, на её последние сто лет, они определенно должны были стать чище.