Когда Готель вернулась, в доме было темно. Войдя, она опустила мокрый капюшон и встряхнула от воды одежду. Не став зажигать свечу, чтобы не привлекать внимания к своему возвращению, она выложила на стол немного подмокший документ и пошла вверх по лестнице.
- Зачем вы это делаете? Ведь вы его не любите, - раздался женский голос из темноты.
Готель остановилась на мгновение, пытаясь разобрать откуда говорят, но так и не поняла:
- Но он меня любит, - ответила она в темноту и поднялась наверх.
Когда она проснулась, Клемана в постели не было. Было солнечно. Готель накинула халат, расправила за плечами свои черные волосы и спустилась на первый этаж. Внизу никого не было. На столе стоял кувшин с молоком. Осматриваясь, она обошла кухню кругом и подошла к столу. В этот момент с улицы открылась дверь, и вошла мать Клемана с пустым ведром в руках. Она посмотрела на Готель и направилась к шкафу:
- Он на кладбище.
- Можно молока? - спросила Готель, заглядывая в кувшин.
- Это ваш дом, - не отвлекаясь от хозяйства, ответила вдова.
- Вы злитесь оттого, что я сберегла его мечту? - заметила Готель, наполняя стакан молоком, но женщина ничего не ответила, - я польщена, не стоит благодарности, - добавила невестка и поставила пустой стакан на стол.
Затем она вышла на улицу и подумала, что еще не видела Лион таким солнечным. Оттряхнув рукой ступеньки Готель села на крыльце и вскоре увидела возвращающегося Клемана. В то же время в её сердце проникло что-то, чего она раньше не замечала. Она увидела своего мужа; может быть, на фоне другого города и других людей, но почему-то именно теперь она осознала, что состоит в браке; что она владеет чем-то более важным, чем положение в обществе, которым она, конечно, иногда пользовалась, пусть даже исключительно по необходимости. Но почему так? Ведь Клеман, он хотел бы, наверняка, хоть на минутку почувствовать его вкус, вкус признания и всеобщего почитания. Да, он говорил, что главное для него это она - Готель, но сейчас, уловив в своем сердце лучики счастья быть замужем, она решила сделать своему супругу этот подарок. К тому же, Готель подумала, что они уже несколько лет они оба никуда не выбирались, а это злоупотребимо несправедливо по отношению к верности её супруга.
- У месье Леблана будет прием на следующей неделе. Составишь мне компанию? - спросила она по дороге в Париж.
Клеман не ответил, но вложил свою руку в руку Готель.
За пару следующих лет чета Сен-Клер сделала лишь несколько светских раутов, которые весьма символично начались после смерти отца Клемана и закончились смертью его матери. И поначалу эти выходы доставляли Клеману то удовольствие, которого он всю жизнь желал, живя в Париже и даже до приезда в Париж. Но со временем он заметил, что люди оказывают ему свое внимание лишь в адрес его прекрасной супруги. "Месье Сен-Клер, должны признать, вы настоящий счастливец" или "ваша супруга как всегда очаровательна". Генрих Шампанский, увидев Готель на одном из приемов, буквально осадил её, чем вызвал у Клемана приступ ревностной лихорадки. Последний раз граф видел Готель более десяти лет назад и, естественно, он не удержался сделать ей комплимент: