— Вопросов столько, что не знаю, с чего начать. Слишком много всего сразу, надо освоиться.
— Понимаю. Ну что ж, приветствую тебя на борту, Ян. Замечательно иметь человека, который может помочь, на которого можно положиться после стольких лет работы в одиночку.
Он протянул руку. Ян посмотрел на нее, подумал и покачал головой:
— Нет, так легко прощать я не умею. На этой руке слишком много крови, чтобы я смог к ней прикоснуться.
— Тебе это не кажется несколько театральным?
— Пусть так. Работать с тобой я буду, потому что у меня выхода нет. Но это вовсе не значит, что я в восторге от такой работы — или от тебя. Понимаешь?
Глаза Тергуд-Смита слегка сузились; но он беззлобно ответил:
— Как скажешь, Ян. В конце концов, дело важнее наших эмоций или взаимной симпатии. Тебе пора.
Ночью Яна разбудили глухие раскаты взрывов где-то вдалеке. Они были отчетливо слышны на тридцатом этаже, несмотря на звукоизоляцию и двойные стекла в оконных рамах. Ян открыл дверь и вышел на балкон. За городом что-то ярко горело. Внизу по улицам, завывая сиренами, проносились полицейские и пожарные машины. Горело долго. Стояла удушливая жара. Ян не стал больше смотреть и вернулся в спальню с кондиционером. Он еще не успел отдохнуть и, добравшись до постели, сразу уснул.
Утром, едва он тронул кнопку, раздвигающую шторы, комнату залил яркий солнечный свет. На стене висела картина Рембрандта — явно оригинал, — но, когда Ян включил телевизор, оказалось, что это экран. Ян просмотрел заголовки новостей, включил «Местные новости», а потом «Взрывы и пожары». Заголовки на экране исчезли, вместо них появилось изображение парка. В центре скамья, за ней газон и деревья, а перед ней что-то клевали на дорожке голуби. На противоположных концах скамьи сидели мужчина и женщина. Оба сияли здоровьем и благополучием, оба красивые, загорелые… Одежды на них не было. Они дружно расцвели яркой белозубой улыбкой.
— С добрым утром, — сказал мужчина. — Я Кэвин О’Доннел.
— А я Пэтти Пирс. От кого вы предпочитаете узнать новости сегодня — от Кэвина или от меня?
Они замерли. И голуби замерли, и даже листья перестали трепетать от ветра — компьютер ждал, пока Ян сделает выбор.
— Конечно, Пэтти, — сказал Ян.
Камера медленно поехала на девушку, та встала и улыбнулась. Живая она была или только программа в компьютере — это было не важно. Она была красива и желанна, и новости хотелось узнать от нее. Хотя он не мог понять, какая связь между новостями и голыми обозревателями.
— В городе этой ночью была ужасная заваруха, — сказала Пэтти, показав рукой через плечо.