— А минута — это много, дядя Тромпи? — спросила Мери, старшая из детей, которая все прекрасно знала.
— Вон! — закричала вдова.
— Да Бог с ними! — Крамер сел и потянулся за сигаретами. Купил он их в автомате, и под целлофан была засунута какая-то мелочь. Переложил её в карман брюк.
— Ну так сколько? — Мери подобралась поближе.
— Если ты мне скажешь, сколько длится минута, то все получите лимонад из той греческой лавчонки внизу, когда её откроют.
— Шестьдесят!
— Секунд! Почти правильно — а вы, бандиты, исчезнете отсюда и не возвращайтесь, пока не напьетесь от пуза!
Дети вылетели из дому, словно их ветром сдуло.
— Ты их балуешь, Тромпи.
— Я себя балую.
Вдова, занятая поисками чулок, неосторожно подошла слишком близко. Крамеру достаточно было достать её запястье и она уже лежала рядом.
— Вы, полицейские, видно думаете, что вам все позволено?
— Так тебе не нравится?
Рассмеявшись, она прижалась к нему.
— Из-за тебя я уже дважды опаздывала.
— Я подвезу.
— Тогда отлично — и она занялась своим делом.
Наслаждение — это нечто исключительное, — думал Крамер, наблюдая за сложной процедурой борьбы пышнотелой женщины со слишком тесным поясом. Только чистое наслаждение, а не то холодно рассчитанное свинство, которое цензура выдирает с газетных страниц. Грязное, гнусное свинство. Но истинное наслаждение…
— Не пора ли тебе вставать?
— Гм…
— Только потому, что ты зол на полковника, не стоит опаздывать на работу. И так кормить детей завтраком придется Мери.
— Гм…
— Ну давай, Тромпи, в ванной есть бритва, я ей брею ноги, так что вымой…
Крамер, ворча, выбрался из постели и потащился в ванную. Вдова Фурье бросила следом его штаны и обрадовалась, услышав звук текущей воды. Застегнув бюстгальтер, снова занялась поисками чулок.
— Тебе они нигде не попадались?
Крамер появился в дверях, пытаясь намылить щеки куском хозяйственного мыла в тщетной надежде хоть как-то побриться. Штаны перебросил через плечо.
— Какого они цвета?
— Розового, — вдова наспех набросила свой рабочий халат — она уже явно не успеет переодеться в раздевалке универмага Вулворта.
— Розового, — повторил Крамер. — Но такого цвета чулок не бывает.
— Что бы ты понимал… В нашем отделе мы все их носим, прилавки такие высокие, что покупателям ничего не видно.
И тут его осенило. Он так рванулся в комнату, что штаны и мыло полетели на пол. Вдова сердито заворчала на него.
— Иди сюда, — крикнул Крамер. — Да расстегни эти чертовы пуговицы!
— Не трогай меня, у тебя руки мокрые! — запротестовала она. — Ты с ума сошел, Тромпи!
— Расстегни!
Выглядела она настолько оторопевшей, что ему стало её даже жалко, но догадка была слишком важна, чтобы тратить слова. Крамер сосредоточенно уставился на белье, появившееся из-под разошедшихся пол халата. Открытый бюстгальтер был ярко-красным, отделанным черным блестящим кружевом, с вышитыми цветочками. Пояс для чулок — телесного цвета с нарядным карминным рисунком. Приспущенные на бедра трусики — ядовито-зеленого цвета, с вышитыми на известном месте желтыми розами.