Йоран берет ее за руку:
— Идем, Майсан.
Часы бьют пять. Проводят четкую границу. Рисуют огромную красную кляксу.
Май-Бритт встает. Йоран выводит ее за руку в прихожую, помогает надеть куртку. Из гостиной не доносится ни звука. Даже мать больше не плачет. Только тишина, которая теперь будет вечной.
Йоран ведет ее по саду к воротам, за которыми останавливается и обнимает ее. Ее руки безвольно повисают.
— Они передумают. Надо только дать им немного времени.
Пустота. Нет ни радости, ни облегчения оттого, что не нужно больше лгать, ни предвкушения новой жизни. Она даже гнев Йорана не может разделить. У нее лишь огромное, черное горе. И у родителей тоже. Горе, оттого что Йоран не понимает, что на самом деле произошло. И оттого, что все они созданы волею Господней, и Господь гневается на них, если они поступают не так, как Ему хочется. И оттого, что Господь всегда наказывает ее.
Она так долго ждала ночи, когда они смогут спать вместе, и вот эта ночь наконец наступила, но все испорчено. Ей хочется увидеть Ванью, Йоран берет родительскую машину и едет за ней. По дороге он рассказывает ей обо всем, что произошло в доме Май-Бритт, и появившаяся на пороге Ванья вне себя от гнева:
— Черт возьми, Майсан. Не позволяй им лишить тебя всего! Лучше докажи им!
Йоран снова и снова ставит на плиту чайник, и до самой ночи Май-Бритт слушает самые фантастические предположения о том, как им решить все проблемы. Один раз Май-Бритт даже смеется. Заканчивая очередную обличительную тираду, Ванья говорит:
— Надо смело бросать старое, если хочешь чего-то нового. Ничего не может вырасти там, где нет свободного места.
Ванья замолкает, как будто задумавшись над тем, что только что произнесла.
— Господи, а ведь как хорошо сказано!
Она просит у Йорана ручку, быстро записывает свои слова, читает их про себя и широко улыбается.
— В общем, если я когда-нибудь все-таки напишу книгу, там обязательно будут эти слова.
Май-Бритт улыбается. Ванья мечтает стать писательницей. Всей душой Май-Бритт желает подруге удачи. Ванья смотрит на часы.
— Эта мысль пришла мне в голову без четверти четыре утра пятнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Я приняла решение — я переезжаю в Стокгольм. И мы можем уехать вместе. Пусть не в один город, но из этой дыры мы с вами обязательно сбежим.
Май-Бритт и Йоран смеются.
С рассветом к ней возвращается уверенность. Она сделала правильный выбор, они не смогут отнять это у нее. У нее есть замечательная подруга, Ванья. Она всегда рядом, когда Май-Бритт в ней нуждается. Что бы она без нее делала.