— Он не обидел тебя? — спросил Иван, имея в виду Канача.
Вместо ответа Завина только возмущенно фыркнула, желая показать, что в обиду она себя никому не даст.
— Ты накормила его?
— Накормила, — вздохнула она. — Он мой родственник.
— Ну и правильно, — поспешил одобрить ее Козыревский. — Гостя надо всегда хорошо накормить. У нас, казаков, тоже такой обычай. О чем вы с ним разговаривали?
— Он спрашивал, правда ли, что огненные люди вовсе не боги, что они не спустились с неба, что они смертны, как и все камчадалы.
— И что ты ответила?
— Я сказала, что неправда. Я сказала, что ты бог.
— Завина! Сколько раз я тебе объяснял, что я такой же, как и ты, человек, что просто мы пришли из далекой земли, где совсем другие обычаи.
Завина вдруг уткнулась носом в набитую гагарьим пухом подушку, и Козыревский услышал, как она всхлипывает.
— Ну зачем ты плачешь, глупышка? — склонился Иван над ней, не зная, как ее утешить.
— Я люблю тебя, — продолжая всхлипывать, сказала она. — Я боюсь, что тебя убьют.
— Ну кто меня убьет? Что ты выдумываешь?
— Камчадалы ездят в гости! — сказала она таким голосом, словно извещала о гибели мира.
— Ну и что? Пусть себе ездят на здоровье.
— Камчадалы никогда не ездят в гости летом! Летом они ловят рыбу и бьют на берегу морских зверей, а в гости ездят зимой.
— Да что ж в том плохого, если им вздумалось ездить в гости летом?
— Если камчадалы ездят в гости летом, значит, они готовятся к войне! Как ты не понимаешь?
Завина плакала теперь у него на груди, обняв его шею руками. Она плакала так горько, словно он был уже покойником. Тронутый ее любовью и слезами, он гладил ее волосы, обдумывал то, что она сказала. Непокорства со стороны камчадалов Большой реки казаки еще не встречали. Но все-таки в ее словах что-то есть. Пожалуй, стоит поговорить об этом с начальником острога Дмитрием Ярыгиным. Казаки в остроге слишком беспечно настроены. Караульные чаще всего спят по ночам на сторожевой вышке. Мало ли что могут измыслить камчадалы?
— Ну не плачь, — стал он успокаивать Завину. — Хотел бы я посмотреть на того камчадала, который надумает кинуться на меня. Камчадальские копья и стрелы казакам не страшны. Разве пробьет стрела мою железную одежду? — указал он на висящую на стене кольчугу. — Ты не приглашала Канача заночевать у нас?
— Приглашала, но он не захотел. Сказал, что ему уже предлагал ночлег Семейка Ярыгин, но он спешит домой.
Иван знал, что сынишка начальника острога, Семейка Ярыгин, шустрый четырнадцатилетний мальчуган, скучавший в крепости без сверстников, сдружился еще зимой с Каначом, и мальчишки часто лазили вместе по сопкам, гоняя куропаток. Однако в последнее время Канач редко появляется в крепости, и Семейка изводит Козыревского вопросами, когда «родственник» Завины навестит острог. Постепенно мальчишка так привязался к Ивану, что повсюду таскался за ним по пятам, готовый по одному его слову мчаться куда угодно, выполнить любое поручение.