В последнее время господин Али Фаразджуй приводил ещё один довод, оправдывающий эту гибкую политику. Он постоянно повторял: «Гвоздя, вбитого крепче, чем гвоздь Реза-шаха, не существовало, однако ты видел, как его постепенно расшатали и вытащили из гнезда». Много раз ночью, оставшись один на один со своей дорогой Махин, он садился в углу спальни и делился с ней тайнами сердца: «Ты увидишь, в конце концов в этой стране всех выметут вон, кроме нас. Мы с тобой как галька на дне реки, Что бы ни случилось, мы останемся на месте, а песок унесут воды». Вот и сегодня на этот банкет, который господин Али Фаразджуй организовал для того, чтобы официально объявить всем ответственным и неответственным лицам Тегерана о своём депутатстве от провинции Саве, он пригласил лидеров всех партий, групп и даже руководителей профсоюзов и правительственных синдикатов.
Господин фаразджуй всё ещё был занят расстановкой пепельниц., а его дорогая Махин-ханум наливала воду в стоявшие на камине вазы для цветов, когда господин Джавал Аммамеи, очень уважаемый депутат от Тегерана, громко стуча ботинками и тяжело дыша, поднялся по лестнице и прямо в шляпе, с тростью, с чётками и папиросой, торчавшей в углу рта, словно внезапная смерть, вошёл в комнату. Махин была настолько увлечена своим делом, что не заметила почтенного депутата и бывшего министра без портфеля. Услышав его голос, она вскрикнула от неожиданности и, если бы её не поддержали толстые руки дорогого гостя, обхватившие её сзади и стиснувшие её дряблую грудь, растянулась бы на дорогом хорасанском ковре, за каждый зар которого было уплачено по восемьдесят туманов.
— Эх ты, нюня, опять испугалась. А ведь я тебе тысячу раз говорил, что терпеть не могу слабонервных женщин. Женщина должна быть отчаянной.
Грубые шутки господина бывшего министра без портфеля заставили Махин Фаразджуй расцвести. Она запустила руку под бюстгальтер, подтянула обвисшую грудь, поправила пояс крепдешинового платья, корсет, словом, привела в порядок свой туалет и, кокетничая и кривляясь, сказала:
— Очень признательны вам за то, что вы изволили пожаловать раньше всех.
— Только не принимай этого на свой счёт. У меня дело к господину Фаразджую. Вот кончу дела с ним, тогда рассчитаюсь и с тобой, дрянь ты этакая.
— Али в соседней комнате. Уж не хотите ли вы прочитать ему шёпотом суру ясин?[106]
— Ах ты подкидыш, опять язвишь по адресу почтенного человека! Смотри не очень-то распускайся, он теперь депутат народа и наш уважаемый коллега. Я для того и пришёл пораньше, чтобы пригласить его войти в нашу фракцию. Господин Фаразджуй! Господин Фаразджуй!