— Я готов помочь, — сказал Ким. — Говори!
Девушка сунула руку за пазуху, проворно вытащила треугольничком сложенный конверт и протянула его Киму:
— Я загадала: если передашь ему, значит, все будет хорошо, значит, его не убьют…
Ким взял треугольник, все еще не понимая, что он должен с ним сделать. Девушка осознала это и, вдруг решившись, обрушила на него поток прерывистых, стреляющих слов:
— Передай, найди его и передай! Ты обязательно увидишь его. Там, на границе. Вы же на одной войне будете воевать. Я написала адрес, это очень легко найти. Понимаешь, он тоже служил здесь. Два года назад. Он пограничник. Теперь лейтенант, начальник заставы. Он уже воюет. И ты встретишься с ним там, на фронте. На войне люди часто встречаются. Ты только передай, и все. Ты сможешь? У меня одна надежда на тебя, понимаешь? Почта теперь мне не поможет. Они же первый снаряд — по заставе, эти гады фашисты. Это же ясно. И почта туда теперь не придет. А ты придешь, ты же идешь на войну, ты еще поспеешь, ведь так же? Ты передашь?
— Передам, — пообещал Ким, чувствуя, как рушится все, на что он еще не терял надежды.
— Я верю тебе. И никому больше не могу доверить этого, — она взглянула на Кима с печалью и надеждой. — Ты такой искренний, честный…
— Не надо меня хвалить, — прервал ее Ким. — Очень прошу тебя, не надо.
— Я так благодарна тебе! — Заметив хмурый взгляд Жердева, она вышла из строя и пошла по обочине. — А вы его, наверное, наказали, да? Вижу, вижу, что наказали, а это несправедливо. Он из-за меня опоздал. Может, я уже в сырой могилке лежала бы, если бы не он.
Жердев молчал, будто и не слышал ее запальчивых слов.
— Перестань, — рассердился Ким. — И пожалуйста, оставайся. Я все постараюсь сделать, если, конечно, встречу.
— Встретишь! — порывисто схватив его за руку, воскликнула она, будто все время только и ждала этого слова. — И не сердись на меня. — Она, пошатываясь, остановилась, точно все еще не веря, что Ким уйдет вслед за тяжело и грузно покачивавшимся стволом гаубицы. — До свидания! Запомни, его Семеном зовут. А фамилию легко запомнить: Легостаев!
Батарея приближалась к первым домишкам города. Оглянувшись, Ким уже не увидел девушки, и сердце сжалось от внезапной тоски. В эти минуты он понял, что теперь никогда — что бы ни ждало его на войне — не сможет забыть ее и не простит себе, что так и не признался ей в любви.
— Курсант Макухин! — прервал его мысли Жердев. — То, что она сказала, правда?
— Не все ли равно, товарищ лейтенант? — сокрушенно сказал Ким, словно боясь, что его обвинят в тяжком грехе.