— Это почему же? — спросил Петр.
— Азбучно, — ответил тот. — В Смоленске — немецкие танки.
— Что ты мелешь? — Майор отшатнулся от стенки, будто и не спал вовсе. — Да за такие слухи…
— Какие там слухи! — спокойно отреагировал на возмущение майора боец. — Я на полустанке выходил. Воздухом подышать. А там встречный эшелон. С ранеными. Раненые — они слухов не распускают.
— И все равно — помолчи, не сыпь соль на раны, — сердито оборвал его майор.
— Мне — что? Прикажете молчать — помолчу. Велите слово молвить — промолвлю. Мы люди военные, для нас устав — закон.
— Вот так-то оно лучше будет, — смягчился майор. — А то как мешком по голове.
— А мне всех больней, — с грустью произнес боец, и Петру понравилось, что он не таит чувства обиды. — Я из Смоленска родом. Вот и представьте, каково мне такие слухи подбирать.
Говоря с Петром, боец ни разу не посмотрел на девушку, хотя она все еще не спускала с него глаз. Худенькое плечо ее прикасалось к плечу Петра, и он явственно чувствовал, что девушку била дрожь.
— Что с вами? — не выдержал Петр. — Вас всю колотит.
— Ничего, — еле слышно ответила она. — Правда, ничего…
— От таких слухов заколотит, — косясь на бойца, сказал майор. — От таких слухов очумеешь.
— А я до войны в Смоленск собирался поехать. К бабушке, — впервые за все время сказал молоденький лейтенант. — Да так и не удалось.
И то, что он произнес эти слова с какой-то еще совсем детской обидой и что не постеснялся сказать при всех о цели своей несостоявшейся поездки в Смоленск, — во всем этом было что-то трогательное.
— А теперь — удастся, — пообещал ему боец, будто именно от него зависело, быть или не быть лейтенанту в Смоленске. — Вы, товарищ лейтенант, по петличкам вижу, пехота. Так ей, матушке, царице полей, здесь работенки хватит.
— Сам-то на фронте был? — строго, точно допрашивая, задал вопрос майор.
— Крещеный, — не без гордости ответил боец.
Поезд замедлил ход. В темноте за окном смутно проступали очертания каких-то построек. Не светилось ни одного огонька.
— Вот и Вязьма, — уверенно сообщил боец, прильнув к окну.
— А я страсть как вяземские пряники в детстве любил, — восторженно вспомнил лейтенант, и майор не смог сдержать доброй, всепрощающей улыбки.
— Присоединяюсь к прекрасному воспоминанию, — подхватил боец. — Пойду прошмыгну по перрону, может, на счастье, вяземского пряничка добуду.
— И я с вами, — решительно встал со своего места Петр и вдруг ощутил, как девушка крепко вцепилась в его рукав.
Он удивленно, не понимая, почему она не хочет его отпускать, обернулся и не столько по звуку, сколько по движениям ее губ, разобрал умоляющий шепот: