— Надеюсь, это не в наш адрес? — игриво прильнула к нему Эмма.
Альфред, не ожидавший, что его перебьют, споткнулся на слове, умолк и посмотрел на Эмму так, будто увидел ее впервые и не может понять, откуда она вдруг появилась.
— У вас я даю волю своему языку, — уже не как оратор, а как собеседник, чуть смущенно проговорил Альфред. — Девочки, вы не судите меня строго: весь день я один на один с самолетом. А с ним не поговоришь. И тем более его не заключишь в объятия — самолет не женщина!
Альфред яростно захохотал, довольный своей шуткой, и обнял Эмму, заголив ей бедра, будто они были только вдвоем.
— Эмме чертовски везет, — засмеялась Ярослава. — Все нежности, предназначенные для жены, достаются ей. Если бы в Германии все были такие, как вы, Альфред! К сожалению, у нас много трусов, которые при одном слове «война» цепляются за подол маминой юбки. А победный гром пушек они готовы променять на жалкие мелодии какого-нибудь Моцарта.
— Прекрасно сказано! — одобрительно посмотрел на Ярославу Альфред. — Но самый поразительный парадокс в том, что я, поклонник кулака и силы, родился — не поверите где.
Ярослава сделала вид, что не очень-то хочет знать его биографию.
— И не пытайтесь, не угадаете! — самодовольно заявил Альфред, заранее предвкушая, какое воздействие произведет на Ярославу его сообщение. — Я, Альфред Зибург, уроженец города Зальцбурга! Это вам ни о чем не говорит?
Ярослава пожала плечами.
— В Зальцбурге родился этот недоносок Моцарт. Наш «Хорст Вессель» дороже миллиона сочинений плюгавого музыкантишки.
«Боже мой! — со страхом подумала Ярослава. — В мирном городе Зальцбурге, городе Моцарта, мог появиться на свет этот современный людоед. Кажется, он больше гитлеровец, чем сам Гитлер».
Между тем Альфред, зарядившись новой порцией вина, начал рассказывать такое, к чему Ярослава прислушалась с жадным интересом.
— Вас ждет прекрасное будущее, истинные дочери Германии. Теперь мы устремимся на восток. Россия — наша цель. Гитлер — это крик петуха на рассвете. Он разбудил Германию. Мы идем за ним стальной лавиной. Я уже предвкушаю счастливый момент, когда самолеты, которые я благословил в полет, сбросят первые бомбы на Москву. Человечество нуждается во временном возврате к варварству. О, мои самолеты способны достичь Москвы! Все разговоры о вторжении в Англию — сущий бред. Только Россия! Немецкий народ отмечен богом. Мы сокрушим большевизм. Мы будем сражаться, как легендарные Нибелунги. Наша судьба грозит стать судьбой всего мира. Горе тем народам, которые не видят красной опасности. По́зднее пробуждение будет ужасным. Мы взорвем все европейские границы! — Он передохнул и вдруг заговорил доверительным шепотом: — А хотите, я расскажу вам о самом любимом увлечении Германа Геринга? Он часто бывает в своей резиденции в Шорфхейде. Там на чердаке у него устроена большая модель электрической железной дороги. На ней есть запасные пути, стрелка, депо, вокзалы, мосты, виадуки, тоннели. Над всем этим протянута проволока, по которой двигаются самолеты. Стоит нажать кнопку — самолеты пикируют на дорогу и сбрасывают бомбы. Сюда допускаются только интимные друзья. Крики восторга раздаются всякий раз, как бомба попадает в летящий на всех парах поезд. Гости лежат на коврах и наслаждаются бомбежкой. Великолепно, не правда ли?