Так и дожил Костя в беспокойстве и страхе до февраля.
Расслаблялся только работая. Писал он теперь мало, по колонке в неделю. Денег стало в обрез. Четыре сотни зеленых в месяц уходили все. Сотня зеленых – Тамаре за бабушку, сотня бабушке на диетическую еду, сотня за квартиру и сотня на еду им с Катей. Отложить не удавалось ни рубля. Случись что, денег не наскреб бы. Впрочем, как говорила Мира, «подопгет – наскгебешь». А она знала по больным. Почка, к примеру, стоила дорого.
Но по лишним деньгам Костя не томился. Тратить их не лежала душа.
Февраль был довольно теплый и талый, но как-то знобило, и метеорологи говорили о «некомфортности атмосферы». Снег падал ошметками.
Неужели Жирный прав, и чеченцы замели ребят на частном самолете? Но местные чеченцы, в их доме, к примеру, – были семьи с детьми. Жены торговали чужими мандаринами на оптовке на Дубравной, мужья – тосолом на шоссе. Самолетов у них не водилось. Во дворе стояли старые «Москвичи» и в коридоре трехколесные детские велосипеды.
Нет, все же рука Чечни – бред. Жирный объелся белены.
Маньяк и то правдоподобней. Возможно, пришлый. Пришел в Митино, чтобы не гадить и не следить у себя. Тут кругом леса.
Вот только Таечка исчезла в тапочках, прямо в доме, и Кисюха-старшая боится выходить в коридор. Что ж, ее можно понять.
Или все-таки все шестеро убежали по своей воле?
Настроение у Кости было поганое.
А близилась Масленица.
«Пирожок с таком» был распродан в несколько дней. За первый тираж денег по договору авторам не полагалось. За допечатку Касаткину и Харчихиной выписали некоторую сумму.
Харчиха ехать в «Компьюграфику» отказалась наотрез.
– Ня поеду, Костяша. Ноги, в задняцу, ня те.
Костя получил деньги за нее, вручил ей конвертик и пирожные. Харчиха зачерпнула пальцем крем из эклера, попробовала:
– Ишь, какия задняцы. А я бляны. На блинной спяку.
В первый день Масленицы, 15 февраля, воздух стал как сырые простыни. Эпидемия гриппа добралась до последнего этажа крайнего московского дома. Снег валил, но не спасал. Соседи заболели. У Бобковой слезились злые глазенки, дед Беленький хрипел и харкал на весь этаж, Нинка слегла с ОРЗ и не отзывалась, остальные поминутно сморкались, а Мира пробегала с марлей на лице и говорила: «Мне богеть незя».
Не болели только Чикин-Чемодан и Митя. Вирус не брал алкаша и наркомана. Однако и эти хмурились. Чемодан ходил без почки и бросил пить. А у Мити героин подорожал и продавался пополам с сахаром.