– Труп на всё, дескать, согласный. – Пьяница почесался под одеялом и повернулся к ним спиной спать. Костя вздохнул.
– Подковались вы тут, граждане, – сказал он. – А у меня всех знаний – три занятия на военке в анатомичке. Только и помню, где внутри – что.
– В общем, мой вам совет, – заключил Николай Иванович, – не соглашайтесь на операцию.
– Но ведь вы согласились.
– Ну – то я! У меня давнее дело. Камушек с кулак. Сколько раз были приступы. Того и гляди, застрянет. Тогда, сказали, – шок и перитонит. Швах.
– Но у меня тоже что-то не то. Живот болит, есть не хочу, отеки. Кац говорит – почки.
– Вам еще рано.
– А мне есть в кого: у меня бабка почечница.
– А от нервов не может?
– Может.
– Ну, так проверьтесь сперва на стороне.
Разговор заглох, Костя съел ложку гоголь-моголя.
А вдруг у него язва на нервной почве. Или рак, а косит под этот самый нефрит. Вроде так бывает. Нервы переплелись, запутались и сигналят не там. И кажется, что болит зуб, а это сердце. В Митино наживешь всё.
Костя съел еще ложку яичного нектара и погасил на тумбочке лампочку.
В среду было обследование.
Ренолог потыкал в него тубой аппарата, поиграл кнопками, посмотрел на датчики и сел писать.
– Ну что? – спросил Костя.
– Лет до ста протянете, – ответил врач и, заполнив несколько строк, вернул ему карту. Стрельнул по нему глазами-буравчиками. – Почки в порядке, эвакуаторная функция чуть замедлена вследствие, видимо, внешнего воздействия.
– Да, было дело, – сказал Костя.
– Но секреторная в норме. Гуляйте, – закончил врач.
Эндоскопия вывернула ему все внутренности и ничего не нашла.
На УЗИ докторша извертела его властными ледяными пальцами и сказала, что он чист, как младенец.
Оставалось сдать анализ мочи. Костя стоял в коридоре, с интересом читая свою карту.
Подошла медсестра Олечка с ямочками на щечках, отобрала, хлопнула картой Костю по лбу.
– Иди, писай, – сказала она. Костя сдал анализ с легким сердцем.
* * *
Вечером он решился.
Выпишут его дня через два. Больше такого случая не представится.
Ему даже хотелось, чтобы подозрения подтвердились, хотелось, чтобы виноватыми оказались чужие врачи с хищными глазами и пальцами, а не милые соседи с его этажа!
Во дворе больницы за двумя тополями стояло зданьице, зеленая коробочка, с затянутыми окошками. Новая дверь чернела спереди и старая сбоку.
Утром в четверг он позвонил Кате и заказал свой складной «викторинокс» и кило фисташек.
Фисташки Катя привезла, а нож, сказала, в джинсах, в больнице.
Днем Костя подкараулил, когда Олечка зазвенела ключами у гардеробной и, позвонив из автомата на лестнице, вызвал ее в сестринскую к телефону. Пока Олечка ходила, он юркнул в каптерку, нашел штаны и выкрал нож и свитер.