И теперь идиоты Жэка с его Кятей приперли в логово хищника. А сам Костя отсиживался в черной дыре.
Да, конечно, так сложились обстоятельства. Но было чувство, что неслучайно это, что обстоятельства ловко создавал потрошитель и Костиной жизнью руководил тоже он.
А ведь Костя все более-менее понял. Еще шаг – и схватишь мясника.
И вот, как нарочно, новая трудность – выручай детей, пока живы.
Медом им там, что ли, намазано? Ну, конечно, медом! Именно. Медом и заманил.
К вечеру Костя набрал митинский номер еще раз.
– Дя, – манерно писканула трубка.
– Ну что, сидите? – сказал Костя.
– Дя-я-я.
– Ладно. Посидели, и хватит. Дай-ка дружка.
– Алло, – отозвался Жэка басом.
– Жэка, пожалуйста, уезжайте отсюда немедленно.
– А в чем дело?
– А в том дело, что плохо дело. Слышал, что было у нас?
– Ну, слышал. И что с того?
– И то с того, что вам здесь не место.
– А где место? Нигде не место.
– Жень. Я сказал. Квартира – наша.
– Была ваша, стала наша. Дальше мы сняли.
– Что значит – сняли? На какие шиши?
– Шиши будут. С хозяйкой договорено. Она довольна. Сказала – вот и хорошо, ребятки молоденькие, чистые, хватит с меня душегубов.
– Фу-у-уфф, – сказал Костя. И снова бросил трубку. И тут же опять позвонил.
– Дя-я-я.
– Катя?
– Дя-я-я.
– Слушай, ты же девушка, ты умней.
– Дя-я-я.
– Тогда представь себе. Рядом мясник. Потрошитель. Гад. Убивает свежих и молодых. Вы рискуете каждую минуту. Представила?
– Дя.
– Ты объяснишь это Жэке?
– Дя.
– И вы уедете отсюда?
– Н-е-е-а.
Касаткина с его душевностью возненавидели даже свои.
Оскорбилась за побег из больницы Мира, кривили лица другие женщины, злорадствовал Егор, смеялись
Чемодан со Струковым. Ушла Катя. После позора у ресторана плюнула наконец и Капустница. Теперь послали к черту дети.
Поволяйка намывала пол. Но он по нему уже не ходил.
А искать что-то новое Костя больше не хотел и не мог.
Весь четверг он маялся дома и выслушивал Тамарину трескотню.
Соседние квартиры после стариков обновились. Рядом, панинскую, еще в июле переломал и переустроил компьютерный воротила Иванов Леонид Иванович. А дед Брюханов из квартиры напротив умер в сентябре, и сын продал ее какой-то денежной бабе. Она тоже оевропеила брюхановское жилье. Новая темная дверь была роскошна. Леонид Иванычева блистала металлом, а эта скромно темнела и не выделялась среди всех прочих старых.
Тамара игнорировала Иванова, но млела от бабы – не то банкирши, не то высокопоставленной любовницы.
– Кто такая, не пойму, Кость.
– Какая разница.
– Но ведь такие деньги.
– Много денег достать легко. Трудно достать мало. Тамара согласно вздыхала и опять млела.