«Призрак» вдруг изменил свой курс, уклонился в сторону, и я с содроганием подумал, что Вольф Ларсен считает спасение лодки невозможным. Но потом сообразил, что он просто готовится лечь в дрейф, и я спустился на палубу, чтобы быть наготове. Я почувствовал, что паруса вдруг ослабли, давление и напряжение на миг исчезли, но скорость шхуны возросла. Она быстро поворачивалась навстречу ветру.
Когда шхуна стала под прямым углом к волнам, от которых мы до сих пор убегали, ветер всей своей силой обрушился на нас. По неопытности я повернулся лицом к нему. Ветер шел на меня стеной и наполнил мои легкие воздухом, который я не мог выдохнуть. Я захлебывался и задыхался, и когда «Призрак» медленно перевалился на бок, я увидел огромную волну высоко над своей головой. Я повернулся, перевел дух и взглянул снова. Волна шла на «Призрак», и я усмотрел самые ее недра. Луч солнца играл на ее пенистом хребте, и я видел прозрачную, зеленую массу воды, увенчанную молочно-белой пеной.
И вот волна обрушилась, и началось светопреставление. Страшный толчок сбил меня с ног. Я не ушибся, но чувствовал боль во всем теле. Мне не удалось удержаться, вода накрыла меня, и мозг мой пронзила мысль, что сейчас совершится то ужасное, о чем мне приходилось слышать: меня смоет в море. Я кубарем полетел куда-то и, не в силах больше удерживать дыхание, вздохнул и набрал полные легкие воды. Но, несмотря ни на что, одна мысль не покидала меня: «Я должен обстенить кливер». Я не ощущал страха смерти. Почему-то я был уверен, что как-нибудь выкручусь. Под влиянием настойчивой мысли о необходимости исполнить приказание Вольфа Ларсена мне казалось, что я вижу его стоящим у штурвала, посреди дикого разгула стихий, гордого своей могучей волей и бросающего буре дерзкий вызов.
Я с силой налетел на что-то, принятое мною за перила, вздохнул и почувствовал в своих легких свежий воздух. Пытаясь встать, я ударился головой о какой-то предмет и снова очутился на четвереньках. По капризу волн я был отброшен в носовую часть палубы. Выбираясь оттуда, я наткнулся на Томаса Мэгриджа, который мешком лежал на палубе и стонал. У меня не было времени для расспросов. Я должен был обстенить кливер.
Когда я вышел на середину палубы, мне показалось, что настал конец света. Со всех сторон слышался треск дерева, стали и холста. Буря бросала «Призрак» и рвала его на части. Фок и марсель, опустев благодаря нашему маневру от ветра, хлопали и рвались, так как некому было вовремя убрать их; тяжелая рея треснула и раскололась от борта до борта. В воздухе носились обломки, обрывки снастей свистели и извивались, как змеи, и среди всего этого вдруг с треском обломился фор-гафель.