Вскоре произошло ужасное: в две тысячи восьмом подняли рубильник (а может, опустили), и в результате объект остался без энергии. Только сутки, но об этом дне и этой ночи можно воистину сказать, что идиотов бог хранит. Ну, сохранил… Опыты с самой опасной дрянью не велись, крысы из клеток не разбежались, и ни один лаборант, по счастью, не разбил пробирку, не сунулся в темноте к криогенным камерам, да и температура в них не успела подняться. Дело замяли, сняв замминистра обороны и пару шустрых энергетических начальников, но шок получился такой, что были выделены деньги – за счет учителей, врачей и прочих персон inutile terrae pondus[36]. На эти средства объект протянул десятилетие; потом история забылась, страх поуменыпился, испарился, и компетентные лица решили, что кормить микробов ни к чему. Бюджет, известно, не резиновый…
Необъяснимый зигзаг государственной мысли! Хоть в эти годы Россия, как всегда, не процветала, но к экспорту сырья добавился бизнес с оружием – в Азии, Африке, Латинской Америке, на прежних и отвоеванных у конкурентов рынках. Деньги, в общем-то, были, но, как свойственно деньгам, текли в ту сторону, где намечалась прибыль, к месторождениям газа, нефти и алмазов, в энергетику и транспортную сеть, к обогатительным комбинатам и оружейным производствам. К ним относился и объект, терзавший меня, как заноза в пятке, но относился лишь формально; чума, холера, тиф, энцефалит не пользовались спросом ни в мусульманских странах, ни в Индии, ни в Великом Китае. И потому финансовый поток упорно огибал окрестности Челябинска, равным образом как и карманы микробиологов.
В две тысячи двадцатом шестом энергию отключили вторично. Опять обошлось, но я уже понял, что это финальный звонок: больше не прозвенит, ударит похоронным колоколом, а там – как будет угодно Вселенскому Духу… Может, кто и выживет, а может, через век заселят Землю талги-колонисты, и будет это не Земля, а тридцать третья копия Талгала… Вывод напрашивался сам собой: вмешаться и выдрать «занозу» – то есть, согласно духу времени, приватизировать и конвертировать. Возможности к тому имелись: с одной стороны, был покупатель, финансовый магнат Олыпанников, с другой – горячее желание Минобороны избавиться от всех микробиологов с их жутковатым зоопарком.
Я предпринял необходимые шаги, дело двинулось, потом зависло, и настолько прочно, что Олыпанников, имевший связи, средства и влиятельных друзей, смог лишь обнаружить «точку зависания». Ею была администрация президента, узкий круг чиновников, столь же продажных, как остальные, но в данном случае вопрос деньгами не решался. Бродили опасения, что новый собственник предаст огласке некоторые факты, а то и всю историю с объектом 117, что нанесло бы властям невосполнимый ущерб. Толпы испуганных граждан, паника, бунты, запросы в парламенте, смена правительства, международный скандал – все это мыслилось вполне реальным, если в зоопарк прорвутся чужаки – к примеру, эксперты СЭБ. А с ними – спаси господь! – гринписовцы и журналисты, репортеры ти-ви, члены Совета Европы, Хурала ВостЛиги и Общепланетного Суда! Возможное развитие событий, если учесть, кто станет собственником! Память об информационных битвах, которые вел отец Олыпанникова, была еще свежа, как и о том, что он победил в войне или, по крайней мере, не проиграл, оставив сыну десяток газет, издательства, радиостанции и телеканалы.