Оба понимали, что борьба эта не может закончиться перемирием. Поймав левую кисть Боба, Бергофф резко вывернул ее, вынудив противника застонать от боли и лечь на спину. Пистолет теперь лежал всего в полуметре от борющихся. Бергофф уже потянулся к нему одной рукой, другой продолжая выворачивать слабеющую руку Боба, как вдруг тяжелый удар сзади оглушил его, и он, тупо посмотрев на Хоутона, ткнулся головой ему в плечо.
Секунду спустя Боб поднялся, всклокоченный, в изорванной одежде. Рядом с ним стояла бледная Паола с разбитой бутылкой в руках.
— Не стоило бы тебе ввязываться в это дело, — прерывисто дыша, сказал он,
— Ненавижу это змеиное гнездо, — тихо ответила Паола.
— Теперь бежать! Обоим, — сказал Боб.
— Да, надо.
— Надо, но вместе нам бежать рискованно: может быть погоня… У меня есть другой план… Но сперва надо покончить с этими двумя, — Боб кивнул на бесчувственного Бергоффа и секретаря.
— Прикончить?!
— Ты меня не так поняла. Веревки есть?
Паола подумала, кивнула и выбежала из комнаты.
Сознание возвращалось к Бергоффу будто отдельными, разрозненными кадрами из старого, давно позабытого фильма. Связанный по рукам и ногам, он стал ворочать во все стороны головой, в которой еще звенело от сокрушительного удара.
В противоположном углу комнаты, так же крепко связанный, лежал секретарь. Увидев, что Бергофф приходит в себя, он не удержался от горестного восклицания:
— О сэр!
— Вы живы? — спросил Бергофф.
— Разве это жизнь, сэр, видеть вас в таком состоянии?
— Так освобождайте же меня.
— Увы, сэр. Я к чему-то привязан.
— Черт возьми, я тоже точно прикован к галере.
Впервые в жизни попав в положение, уравнявшее их, секретарь смутился и не знал, как продолжать разговор, чтобы не уронить чести патрона.
— Я трижды звал Паолу, но она почему-то не идет, — пожаловался Бергофф.
— Я полагаю, сэр, что мисс Паола не придет.
— Что ты мелешь, болван!
— Прошу прощения, сэр, но мне показалось, что она разбила бутылку о… о вашу… Извините меня, сэр, я не рискую договаривать до конца.
В углу послышалось пыхтение, треск веревок, затем в адрес Паолы понесся поток отборных ругательств.
Секретарь скромно молчал, чтобы не прерывать хода мыслей своего хозяина.
— Неужели никто так и не зайдет к нам? — наконец произнес Бергофф.
— Осмелюсь напомнить, сэр, что, согласно вами заведенному порядку, вас запрещено беспокоить.
— Что же, мы так и будем лежать целую неделю?
— Никак нет, сэр. В девятнадцать часов вас освободят.
— Почему именно в девятнадцать?
— На этот час вы вызвали господина Курца, и он…
— О черт! Проклятие этому безмозглому идиоту. Он совершенно не способен нести свои обязанности. А может быть, он придет раньше?