Вместе с командиром бадановцев находим коменданта станции Качалино. Сама она представляет собой обычный степной полустанок, до отказа забитый техникой и людьми. Один за одним прибывают эшелоны, сразу попадающие под разгрузку. Этим, в основном, занимаются пленные, по преимуществу — итальянцы. Как мне объяснили — самые робкие. Никогда ничего не отколют. И работают неплохо. Им помогают наши ребята. Кстати, заметил, что они пленных жалеют. И подкармливают втихаря, и приодели. Во всяком случае, когда одна такая колонна в наших ватниках промаршировала мимо нас, я сразу и не понял, что это макаронники. Думал, штрафников гонят, ан нет — итальянцы. Из бывшей восьмой армии. Самое главное — по лицам видно, что довольны жители знойной Италии до невозможности что и живы остались, и домой вернуться. Война то для них — кончилась…
Наконец после долгих поисков находим коменданта станции. Высокого интендантского полковника. Тот посылает нас в окружающий станцию городок, в службу снабжения фронта. Это настоящий Вавилон. Всюду дымят буржуйки, снуют разные люди. Много раненых, дожидающихся отправки в тыл. Но вот и цель наших поисков. Длинная брезентовая палатка, из которых и состоит раскинувшийся на несколько километров вдоль рельсов город. Внутри нас встречают довольно радушно, но выясняется, что прибыли мы рановато. Наши новые боевые машины прибудут только через два часа. А пока нам предлагают пройти в пункт питания и подкрепиться, а заодно и обогреться. По продаттестату. Выписанному на нашу команду выдают талоны, и мы вместе с подполковником Сергеевым, командующим бадановцами ведём наших ребят в столовую. Кормят вкусно. Рассыпчатая перловка, густо сдобренная американской тушёнкой, кисель из овса, ещё горячий хлеб. На сладкое выдают по конфете. Невиданная на фронте роскошь! Интересуюсь, с чего бы это? Оказывается, наши попутчики и собратья теперь гвардейцы. Их корпус стал вторым гвардейским. В честь этого им и выдали. А заодно и нам, чтобы не обижать… Эх, главное, чтобы коменданту не попало за такое самоуправство… Минуты неспешно бегут, когда, наконец, появляется посыльный лейтенант и громко кричит:
— Эшелон шестьдесят семь дробь два прибыл под разгрузку!
Все торопливо вскакивают и выбегают наружу. Молоденький лейтенант, перетянутый такими же, как он сам, новенькими ремнями портупей, ведёт нас к месту выгрузки. Танки укутаны брезентом, скрывающим очертания машин. Но можно угадать, что это машины явно не советского производства. Нежели ленд-лиз? Вот, что называется, «повезло»…
Пленные итальянцы торопливо стаскивают тенты, и нашему взору предстаёт знакомый до этого только по рисункам силуэтов английский «Черчилль»… Огромная плоская машина с уродливо тонкой по сравнению с со своими габаритами пушкой.