- Слышишь это! - воскликнул дон Хуан с сиянием в глазах. - кипяток согласен со мной.
Затем он добавил после паузы:
- Человек может получать согласие от всего вокруг него.
В этот критический момент кофеварка издала поистине гортанный звук. Он взглянул на кофеварку и сказал: благодарю вас, - кивнул головой, а потом расхохотался.
Я опешил. Его смех был немножко чересчур громкий, но мне искренне все это нравилось.
Затем моя первая реальная сессия с моим "информатором" закончилась. Я сказал ему, что мне нужно навестить некоторых друзей, и что я был бы рад повидать его снова в конце следующей недели.
- Когда ты будешь дома? - спросил я.
Он пристально рассматривал меня.
- Когда ты приедешь, - заметил он.
- Я не знаю точно, когда я приеду.
- Тогда просто приезжай, не заботься.
- Но что, если тебя не будет дома?
- Я буду там, - сказал он, улыбаясь, и пошел прочь.
Я побежал за ним и спросил его, не будет ли он возражать, если я привезу с собой фотоаппарат, чтобы сфотографировать его и его дом.
- Об этом не может быть и речи, - сказал он с гримасой.
- А как насчет магнитофона? Будешь ты возражать против этого?
- Боюсь, что и такой возможности тоже нет.
Я почувствовал себя раздраженным и стал горячиться. Я сказал, что не вижу логической причины его отказа.
Дон Хуан отрицательно покачал головой.
- Забудь это, - сказал он с силой. - и если ты еще хочешь видеть меня, никогда не говори об этом опять.
Я выставил последнее слабое возражение. Я сказал, что фотоснимки и магнитофонные записи являлись бесценными для моей работы. Он сказал, что есть только одна вещь, которая бесценна для всего, что мы делаем. Он назвал ее "дух".
- Нельзя обойтись без духа, - сказал он. - а у тебя его нет. Горюй об этом, а не о фотоснимках.
- Что ты..?
Он прервал меня движением головы и вернулся на несколько шагов.
- Обязательно возвращайся, - сказал он мягко и помахал мне на прощание.
Глава 2. Стирание личной истории. Четверг, 22 декабря 1960 года
Дон Хуан сидел на полу около двери своего дома спиной к стене. Он перевернул деревянную молочную флягу и попросил меня садиться и чувствовать себя, как дома. Я предложил ему пачку сигарет, которую я привез. Он сказал, что не курит, но подарок принял. Мы поговорили о холоде ночей в пустыне и на другие обычные темы.
Я спросил его, не мешаю ли я его нормальному распорядку. Он взглянул на меня с какой-то гримасой и сказал, что у него нет никакого распорядка и что я могу оставаться с ним до вечера, если хочу.
Я приготовил несколько опросных листов по генеалогии и родовым отношениям, и я хотел заполнить их с его помощью. Я составил также по этнографической литературе длинный список культурных черт, которые, как считалось, присущи индейцам этого района. Я хотел пройтись по списку вместе с ним и отметить все вопросы, которые были знакомы для него.