Поздним вечером за оконцем, освещенным изнутри огоньком лучины, заскрипел снег, кто-то тихо постучал в дверь.
Старый Ян переглянулся с женой. Та медленно поднялась со скамейки, прижала руки к груди и прошептала еле слышно:
— Это Петерис!
Сердце матери не ошиблось. Вместе с облаком пара в натопленную избу вошел Петер. Он повзрослел, вытянулся, суровое лицо почернело. За плечом — винтовка. Молча обнял он мать и отца. Только теперь дала мать волю слезам. Сестры — Паулина и Кристина — прятали за улыбками слезы.
...Драгуны ворвались в полночь. Их явно подослал предатель — выследил, донес. Солдаты — от них разило перегаром — перерыли весь дом в поисках оружия, но винтовку с патронами не нашли: Петер надежно упрятал трехлинейку в печь.
— Где оружие? — рычали каратели. — У, волчонок, бандитское отродье!..
Они избивали подростка, повалив, пинали сапогами, а он, стиснув зубы, молчал, думал о неизвестном предателе, и все внутри у него горело от обиды, злости и жажды мщения.
И этот горький урок пригодился в жизни Кюзису.
Едва дав Петеру одеться, драгуны связали его, бросили в сани, увезли в морозную темную ночь. Взвизгнув, заскрипели массивные ворота баронского замка. Повели его, само собой, не в гости к барону — швырнули в подвал, на ледяной каменный пол. Этот подвал был первой тюрьмой юного революционера. В темных углах под низкими сводами копошились, стонали какие-то люди. Здесь томились арестованные карателями бунтовщики — бывшие милиционеры, агитаторы, члены Распорядительного комитета.
Не успел Петер забыться тяжелым сном, как с лязгом громыхнула, разбудив его, железная дверь, и кто-то проорал:
— Петер Кюзис! Выходи!
Еще не рассвело. В радужном венце мерзла полная луна над зубчатой черной стеной замка.
Петер думал, что его ведут на допрос. А это был суд. Вернее, расправа.
— В милиции состоял? — устало зевая, спросил усатый драгунский офицер с серебряными аксельбантами.
Вся волость знала, что он был милиционером. Отрицать это было бессмысленно. С врагом надо хитрить. Да, состоял. Но ни слова не сказал Петер Кюзис об участии в засадах на казаков, о бое с отрядом Незнамова, о «лесных братьях». Офицер бесновался, стучал по столу. Кюзис разводил руками:
— Мне сказали: охраняй, я и охранял. А в других делах не участвовал...
И это тоже было уроком на будущее. Уроком тактики в обращении с врагом.
Как только рассвело, в мощенный брусчаткой двор баронского замка вывели семнадцать арестованных. Их выстроили вдоль высокой каменной стены с бойницами. Напротив встало отделение драгун. Щелкнули затворы винтовок. У Петера словно оборвалось в груди сердце: расстрел!