Он показал на ряд столов в ресторане. — Взгляни, каждый стол имеет одни и те же очертания.
Определенные предметы есть на каждом из них. Индивидуально они, однако, отличаются один от другого. За одними столами больше людей, чем за другими, на них разная пища, разная посуда, различная атмосфера, и однако мы должны согласиться, что все столы в ресторане очень похожи. Та же самая вещь происходит с тоналем. Мы можем сказать, что тональ времен это то, что делает нас похожими. Точно также, как все столы в этом ресторане похожи. Каждый стол, тем не менее, это индивидуальный случай, точно так же, как личный тональ каждого из нас. Однако, следует иметь в виду тот важный момент, что все, что мы знаем о нас самих и о нашем мире, находится на острове тоналя. Понимаешь, о чем я говорю?
— Если тональ это все, что мы знаем о нас и нашем мире, что же такое нагваль?
— Нагваль — это та часть нас, с которой мы вообще не имеем никакого дела.
— Прости, я не понял. — Нагваль — это та часть нас, для которой нет никакого описания. Нет слов, нет названий, нет чувств, нет знания.
— Но это противоречие, дон Хуан. По моему мнению, если это не может быть почувствовано, описано или названо, то оно не может существовать.
— Это противоречие только по твоему мнению. Я предупреждал тебя ранее, чтобы ты не пытался сбить самого себя с ног, стараясь понять это.
— Не говоришь ли ты, что нагваль это ум? — Нет, ум — это предмет на столе, ум — это часть тоналя.
Скажем так, что ум — это чилийский соус. Он взял бутылку соуса и поставил ее передо мной. — Может нагваль — душа? — Нет, душа тоже на столе. Скажем, душа — это пепельница. — Может это мысли людей? — Нет, мысли тоже на столе. Мысли как столовое серебро.
Он взял вилку и положил ее рядом с чилийским соусом и пепельницей.
— Может быть это состояние блаженства, неба? — И не это тоже. Это, чем бы оно ни было, есть часть тоналя. Это, скажем, бумажная салфетка. Я продолжал перечислять возможные способы описания того, о чем он говорит: чистый интеллект, психика, энергия, жизненная сила, бессмертие, принцип жизни. Для всего, что я называл, он нашел предмет на столе как противовес и ставил его передо мной, пока все предметы на столе не были собраны в одну кучу.
Дон Хуан, казалось, наслаждался бесконечно. Он хихикал, потирал руки каждый раз, когда я называл другую вероятность.
— Может быть нагваль — высшее существо, всемогущий бог? — спросил я.
— Нет, бог тоже на столе. Скажем так, что бог — это скатерть. Он сделал шутливый жест для того, чтобы скомкать ее и положить с другими предметами передо мной.