— Немцы!
Вова первым углядел мелькание фрицев среди зелени. Немцы растянулись в колонну, шли настороженно, и было их много.
— Отходим, — принял решение сержант.
Засаду лейтенант организовал грамотно. Передовой дозор пропустили и врезали по основной группе. Немцев было человек тридцать, видимо, неполный взвод, направлявшийся на поиск мелких групп окруженцев. Идущие по краю оврага фрицы поспешили укрыться в нем, а там их поджидал "дегтярев" и несколько автоматчиков. Все закончилось минуты за три. Три минуты, сто восемьдесят секунд, и вместо тридцати здоровых, уверенных в себе мужиков, в овраге лежат три десятка окровавленных трупов. Всякое пришлось повидать Вове Лопухову за последние два года, но в такой бойне он участвовал впервые. Но ничего не шевельнулось в его душе, ни капли жалости не было к тем, кто шел убивать его и его товарищей. Или ты, или они, третьего тут не дано. Победители спешно собрали трофеи.
Из окружения вышли уже ночью, коридор, удерживаемый нашими, был больше километра. Через него и ушли остатки двух стрелковых полков и стрелково-пулеметного батальона. Машина немецкого наступления еще ползла вперед, постепенно выдыхаясь. Провал операции "Цитадель" был очевиден, но накал боев почти не снижался. Выходившие из окружения пехотинцы еще не знали, что приказ об окончании операции был отдан еще утром этого дня.
— По машинам!
Отряхнув руки, Вова бросился к танку, вскарабкался на броню и плюхнулся задом на подушку. Подушку эту он подобрал сегодня утром в освобожденном селе. Ну как подобрал, хозяева попрятались, когда танки с десантом вломились на улочки просыпающегося села и сходу начали громить немецкую тыловую часть в нем расположившуюся, а Три Процента после боя подобрал, пока они не вернулись. Еще вчера здесь был немецкий тыл, но за сутки их танк продвинулся километров на тридцать. Это по прямой. Усидеть эти километры на скачущей снизу броне было нелегко, благо пришлось несколько раз спрыгивать и вступать в бой.
Запомнилось, как в каком-то городке, танки в упор расстреливали немцев, засевших в кирпичном двухэтажном здании, превращенном в опорный пункт. Немецкие пулеметы замолкали один за другим и ничего не могли сделать бронированным коробкам, ничего противотанкового у них не было. Каждое попадание поднимало пыльную бурю из штукатурки, которая медленно оседала белым облаком. Под прикрытием этой пыли, их отделение подобралось вплотную к дому, и он вместе со всеми бросал в подвал гранаты, куда не могли достать танковые снаряды. Снимал с ремня, привычным движением дергал кольцо и бросал. Гранаты взрывались приглушенными хлопками. А потом сквозь хлопки разрывов пробилось.