Апофеоз безобразий в ущелье настал в девяносто восьмом, когда там — поближе к Эльбрусу уже — местные высокогорные джигиты основали новый бизнес под названием „краденая одежда“. Начали грабить туристов в полный рост. А там много маршрутов в сторону Эльбруса. Народ тормозили на одной седловине, раздевали и отпускали буквально без штанов на все четыре стороны. Через двое суток внизу на рынке эта одежда продавалась — только в путь.
А у нас был такой культовый персонаж — до сих пор где-то бегает — генерал Орлов, правая рука Рушайло. В федеральном розыске сейчас. Но успел сделать одну правильную штуку. Он создал сводную офицерскую группу, куда набрал мужиков отовсюду, под лозунгом: ребята, я вас всем обеспечу, я вам все дам, а вы работайте.
Ребята поставили один ретранслятор связи на Машуке, второй затащили с собой, взяли пару эспэгэшек[12] (как они их на себе перли — это уже скромный такой подвиг), — и когда началась очередная вкусная теплая зима и туда начал валить народ на отдых — приступили к работе… А там все было просто: туземцы спускались с гор по известным им тропам через перевалы, грабили туристов, продавали барахло и тут же уходили обратно наверх. Ну и мужики из безоткаток просто обвалили к чертовой матери все тропинки в горах. Не думая — есть там местные, нет их, — пофиг. Расстреляли, доложили в Москву и ушли. И вплоть до две тысячи третьего это были тихие, мирные, спокойные места. Никто никого не грабил.
Потом, к сожалению, там появился Анзор Астемиров, и пошла уже другая история…»
Как все просто было, оказывается, подумал Миша. Скоро двести лет стукнет, а рецепт, если на Кавказе начинают хулиганить, — все тот же. Грубая сила и никакого вам абстрактного гуманизма. Но ведь работает! Сами-то кавказцы это очень хорошо знают и друг с другом не стесняются, если что.
Он вспомнил, как тщательно, подчистую, выжгли осетины грузинский анклав. Не присвоили, не заняли — уничтожили.
И вспомнил страшные фото — какими маленькими были обугленные тела осетин, что доставали из сожженных машин на Зарской дороге. Мирные люди, пытавшиеся бежать от войны, превратились в черные куколки. Их укладывали в детские гробики.
Это Кавказ. Он такой. Ты его знаешь.
…Как Ваня и обещал, из города начали подтягиваться коллеги, все с тяжело булькающими сумками и портфелями. Ближе к ночи, когда от громового хохота уже опухли уши, приехал еще один замечательный мужик — тот самый, которому Миша звонил из Цхинвала насчет Диксона. Они в Москве с тех пор не виделись — так, перекинулись по телефону парой слов.