В конце этого тяжелого дня, когда Клодия отказалась от мысли помешать планам Адама, ее утешало, что для отца уже не является тайной происхождение внучки, и что он ничего против Адама не имеет. Одним поводом для волнения стало меньше.
Сейчас самое главное — не дать отцу заметить, как ненавидит ее Адам…
«Фартингс-холл» скрылся из виду, и машина понеслась по тенистой аллее. Клодия со вздохом повернулась, и Адам произнес:
— С ними все будет в порядке. Эми об этом позаботится.
Поразившись первому намеку на тепло и понимание, прозвучавшие в его голосе, Клодия бросила взгляд на человека, женой которого стала меньше трех часов назад… Он успел избавиться от официального темно-серого костюма, который надевал на церемонию бракосочетания, состоявшуюся в Плимуте, и теперь выглядел возмутительно шикарно в кашемировом свитере стального цвета, подчеркивавшем оливковый оттенок его кожи и черноту волос, и черных джинсах, тесно облегавших узкие бедра.
Клодия быстро отвела глаза, сердито поймав себя на том, что задерживает дыхание, глядя на него, и проговорила резко:
— Я была против этого фарса. — И добавила сдавленным голосом: — Я еще ни разу не разлучалась с Рози, даже ночью. И серьезно беспокоюсь за папу.
Устремив вперед сосредоточенный взгляд, она не заметила, как Адам посмотрел на нее искоса, и закусила губу, когда он произнес хладнокровно:
— Нет причин для беспокойства. Гай успешно прошел последнее обследование, и настроение у него бодрое, чему очень способствует Эми. А что касается Рози… — Тут его голос смягчился, как бывало каждый раз, когда он заговаривал о своей дочери: — У нас с ней был продолжительный разговор. Она прекрасно понимает, что за свадьбой непременно следует медовый месяц. Кроме того, я пообещал привезти ей подарок. Она заказала игрушечную железную дорогу. Разве малышка не играет в куклы?
Его, казалось, это искренне позабавило, а Клодия испытала сильное желание огреть его, как следует. Ей хотелось быть дома, со своей семьей, а не ехать с ним в Лондон, чтобы ознаменовать медовым месяцем брак, который на самом деле был обыкновенным фарсом.
— Да, мы знаем, что наш медовый месяц — это фарс, — произнес Адам в ответ на ее мысли, как нередко бывало в прошлом. — Но необходимо, чтобы об этом не знали другие. Было бы странно, если бы мы не захотели провести вдвоем несколько дней. Поэтому предлагаю тебе перестать хныкать и взглянуть на предстоящую неделю в моей лондонской квартире, как на неизбежное зло. Я постараюсь навести порядок в твоих финансах, а ты, в это время, сможешь заняться покупками. Я открыл на твое имя счет в банке и получил кредитную карточку, тебе осталось только поставить на ней подпись. Предлагаю тебе, как следует ею воспользоваться, — закончил он сухо.