* * *
Таверна стояла у подножия Университетского холма, на краю огромной площади, и была самой большой из тех, что Сигмону доводилось видеть. Большое здание, сложенное из ровных серых камней, было увенчано большой вывеской, гласившей: «Жаба на вертеле». Под надписью красовался соответствующий рисунок, выполненный рукой мастера. В этом не было сомнений: картинка выглядела очень достоверно и потому не слишком аппетитно, по мнению Сигмона. Но Рон заверил друга, что лучшего места для ночлега не найти.
В этом тан убедился сам. Слуги в таверне были расторопны и отменно вежливы, а конюшня, в которую отправили Ворона, чистой и теплой. На первом этаже, в большом и светлом зале, чинные господа неторопливо поглощали яства, запивая их дорогими винами. Здесь все дышало высшим классом. Номера в «Жабе», как и обещал Рон, были выше всяких похвал.
Но и оплата оказалась соответствующей. Она не нанесла сильного ущерба тугим кошелькам тана, но даже по местным меркам была велика. Сигмон подумал, что не хотел бы задержаться тут на неделю.
Он снял просторный номер на втором этаже, заплатив вперед за два дня. Одна комната, окно, закуток с ведром для личных нужд и крепкая кровать с чистым бельем. Не графские покои, но для путешественника — предел мечтаний. В таком номере можно жить, как в настоящем доме, если, конечно хватит денег на долговременную аренду.
Больше всего Сигмона обрадовали толстые стены и крепкая дубовая дверь с гномьим замком. В такой комнате можно и веши оставить, и говорить откровенно, не боясь чужих ушей. Именно этим друзья и занялись в первую очередь, заказав пару бутылок легкого красного вина для гладкости беседы.
Первым делом алхимик выпытал у тана все подробности его визита в графство Дарелен. Сигмон рассказал все, ничего не утаив. Рону он доверял, алхимик и так знал, кто его друг на самом деле. А поговорить без утайки тану очень хотелось.
Рон оказался не слишком терпеливым слушателем. Он постоянно перебивал друга, выспрашивая мельчайшие подробности, шумно восхищался и отвешивал ехидные замечания. Другого разозлила бы подобная развязность, но Сигмону она даже нравилась. Он словно вернулся в прежние времена, когда вечерами, в курьерской казарме, обсуждал свои дневные похождения с друзьями.
Развенчание мифа о вампирах поразило Рона до глубины души. На время он даже потерял дар речи и молча осмысливал услышанное. Как и многие люди, раньше он верил, что вампиру достаточно укусить человека, чтобы тот тоже стал вампиром И теперь, слушая слова тана, верил им с трудом.
— Помяни мое слово, — мрачно сказал он. — Это нам еще аукнется.