— Опять жалуешься? — с укоризной спросил тан. — Чем тебе мое имение не угодило? Ты его даже не видел.
— Да, — признал Рон, и в голосе его слышался вызов. — Не видел. Но уже представляю. Три дня обжираловки, а потом что? Подыхать со скуки? Кого я буду лечить у тебя дома? Деревенских баб, занозивших палец? Обожравшихся телок? А девицы-то, девицы! Небось все как на подбор — дородные красавицы, что мечтают о своем дворе, десятке шустрых ребятишек и собственной корове?
— Перестань. — Сигмон нахмурился. — Ты сгущаешь краски. Подумай — в городе ты не найдешь таких тихих мест. Здесь ты можешь спать до полудня, предаваться безделью, наслаждаясь чистым небом и тишиной. Сможешь бродить по лесу в одиночестве, зная, что никто тебя не потревожит. Ты будешь моим гостем, и тебе не придется никого лечить.
— Ха!
— А что тебе не нравится? — обозлился тан. — В чем я-то виноват?
— Ни в чем, — мрачно отозвался алхимик. — Прости. Неспокойно на душе. Я чувствую, что нам придется вскоре расстаться, потому и ворчу. Готовлюсь заранее.
— Но подумай сам — тишина и покой. Никаких убийц, погонь, сражений. Только ты и чистое небо. И лес. И река.
— Покой нужен тебе, Сигмон, а не мне, — тихо сказал Рон. — Нам придется расстаться. Но не жалей об этом. Мы еще встретимся.
Сигмон проводил взглядом стаю галок, мечущихся над холмом, и едва слышно вздохнул.
— Наверно, ты прав, — признал он. — В самом деле, что одному — лекарство, то другому — яд.
Они замолчали. Вскоре лес остался позади, и дорога вывела их к небольшой речке, густо заросшей камышом. Через нее был перекинут деревянный настил. Перила давно снесли, доски кое-где прогнили, и он чудом держался на толстых сваях. Друзья осторожно, друг за другом, проехали по мосту и направились к дубраве.
Заморосил мелкий дождик, серый и унылый, как мокрая мышь. Казалось, водяная пыль висит в воздухе склизким облаком, окружая со всех сторон. Она даже не падала с неба. Она парила меж небом и землей, как туман. Сигмон завернулся в плащ, а Рон натянул широкополую шляпу на лоб.
— Сигги, — позвал он. — А ты сам уверен, что хочешь домой?
Тан помедлил с ответом. Сомнения он предпочитал держать при себе. Но алхимик — его друг, а друзьям надо говорить правду. Тогда они ответят тебе тем же.
— Не знаю, — признался тан. — Но мне кажется, что дома мне станет легче.
— Но рано или поздно твой секрет откроется. Ты его не спрячешь. Сначала поползут слухи среди челяди, а потом это станет известно всем.
— Крестьянам? Пусть. Они знают меня с детства и никогда не видели от меня зла. Весть о моем уродстве разнесется по округе быстрее, чем пожар в ветреный день. И знаешь, что?