Клинок куснул кожу на горле, и тан ощутил легкое жжение. Проклятие! Еще не хватало потерять голову от руки только что спасенного знакомого.
— Подожди, — попросил он. — Ладно, я расскажу. Только, пожалуйста, опусти клинок. Вряд ли моя голова прирастет обратно. Честно говоря, не хочется проверять. Совсем.
— Ничего, — отозвался Рон, не меняя позы. — Я и так постою. Давай, рассказывай.
Сигмон вздохнул и начал рассказ.
* * *
Слушал алхимик внимательно, не перебивал, не задавал вопросы. По его лицу нельзя было сказать: верит он или нет. Сигмон надеялся, что верит.
За все время рассказа Рон так и не пошевелился. Клинок по-прежнему касался кадыка Сигмона, и он чувствовал его холод. И все же ближе к концу рука квартерона начала дрожать. Он устал. Сигмон ясно это почувствовал, да и кто бы не заметил, что клинок, острый, словно бритва, дрожит у самого горла?
Когда тан закончил на том, как убежал из Вента, и умолк, Рон молча посмотрел на него, спрашивая: все? Потом шевельнул рукой, и кончик клинка распахнул ворот грязной рубахи, обнажая чешую.
— Вот, значит, как, — сказал квартерон. Потом он засмеялся, бросил клинок на землю и плюхнулся следом сам. Уселся рядом с Сигмоном, откинулся на спину и растянулся на траве во весь рост, с наслаждением расправляя застывшие мышцы. Тан осторожно подвинул меч к себе и посмотрел на алхимика. Тот все еще посмеивался.
— Что смешного? — спросил он, наконец.
— Добро пожаловать в клуб, приятель, — сказал алхимик. — Вот и еще один.
— В какой клуб? О чем ты?
— В клуб людей второго сорта. Вернее, нелюдей первого. Ты говоришь, что опасаешься людей? Что они сожгут тебя, как чудовище, если узнают твою тайну? Ха!
— Да, опасаюсь. Но что тут смешного?
— Сигмон! Я живу так всю жизнь. И людям нет нужды заглядывать мне под рубашку, чтобы найти Различия. Как только я появляюсь в городе или деревне, все знают: я — чужой. Ведь ты тоже сразу понял, что я не совсем человек?
— Пожалуй, что так, — согласился тан.
— Это все равно, что тебе ходить без рубашки. Они сразу видят, кто я. И многие, очень многие желают увидеть меня мертвым. Просто потому, что я немного отличаюсь от них.
— Эльфы и люди сражались не на жизнь, а на смерть…
— Что ты! Кто это помнит? Про войну давно забыли. Просто я — не такой, как они. И ты тоже. Благие небеса! Ты чуть-чуть хлебнул этого варева и уже скуксился. А я живу с этим всю жизнь. Думаешь, это первый раз, когда я выбирался из петли в последний момент? Как бы не так. Я уже со счета сбился.
— Но ты хоть человек наполовину. Или на три четверти. А я — чудовище. Кровожадный монстр, только вчера убивший двух человек.