Слава Богу, он жив! Лео продолжал говорить что-то успокаивающее, тихо и ласково, и Виола ни за что не смогла бы ответить: обращается ли он к ней или к лошади. Та опустила голову и шумно выдохнула, как бы соглашаясь с услышанным.
— Вот так, моя красавица! — Он чуть ослабил хватку на поводьях и потрепал лошадь по холке. — Давай отведем ее к остальным, ладно?
Виола кивнула, не решаясь заговорить. Смаргивая капли дождя с ресниц, она вместе с кобылой послушно пошла с Лео к воротам своего дома.
Он подтолкнул лошадь в ворота: влажный шлепок ладонью по крупу заставил ее махнуть хвостом. Она тихо заржала, и остальные кони направились к ней, любопытно топорща уши.
Виола прикусила губу, беспомощно обводя взглядом свой бедный сад. Аккуратные клумбы были истоптаны и превратились в мокрое месиво. Одна скамейка опрокинулась и лишилась сиденья. Когда грабители нагрянули к ней в дом, этот уголок остался единственным местом, которое они не тронули!
Она вздохнула и недовольно поджала губы, когда Лео негромко рассмеялся. Он обхватил ее за талию и повел по размытой дождем дорожке, на которой гравия почти не осталось.
Камешки впивались в кожу ее босых ступней, так что ей приходилось идти медленно, тщательно выбирая место, на которое поставить ногу. Дождь был все таким же неистовым. Казалось, что ее халат стал втрое тяжелее, и набрякшие длинные полы затрудняли движение.
Оказавшись в доме, они по черной лестнице поспешно поднялись к ней в комнату. Лео, с волос которого стекала вода, собираясь лужей на полу, отправил в камин щедрую порцию угля, а Виола начала копаться в комоде с бельем. Набрав охапку полотенец, она повернулась и увидела, что он сбрасывает у разгорающегося огня свою промокшую рубашку.
У нее сразу пересохло во рту, а руки начали дрожать. Огонь бросал на его густые спутавшиеся пряди рыжий отсвет. Разгорающийся за окном рассвет придавал его волосам мягкое сияние.
Он поймал на себе ее взгляд — и его глаза заискрились смехом. Одной рукой он подхватил из стопки полотенце и накрыл голову мягкой белой тканью, лукаво посматривая из-под нее на Виолу.
Жар разлился по ее телу, прогоняя холод, который она все еще ощущала. Если сейчас сбросить халат и протянуть к Лео руки, станет ли он возражать? Сколько же унижений можно вынести за одну ночь?
Он сбросил туфли и повернулся, чтобы повесить рубашку на каминный экран. При каждом жесте под его кожей перекатывались сильные мышцы, притягивая взгляд Виолы.
Несправедливо, что этот мужчина был таким красивым! Что она может настолько сильно его желать. Это вызывает страх и восторг одновременно, как слишком быстрая езда на норовистой лошади. От волнения так трудно дышать, так трудно думать и очень хочется чего- то необыкновенного.