Солдаты в шинелях, державшие в руках флаги. С красным полотнищем, между делом отметил Кирилл. Лица их были перекошены в каком-то угаре ярости и злобы. Рядом с ними встали матросы-балтийцы, куря, держа в руках винтовки, пистолеты. На поясе одного из них висели гранаты.
А за ними - догорающее здание. Это был…
Кирилл резко раскрыл глаза и тяжело задышал. Впервые он видел подобное. Воображение сыграло злую шутку: контр-адмирал словно видел фотографию давно произошедших событий. Но они еще не случились: солдаты и матросы стояли перед одним из отделений полиции. Только вчера Кирилл видел это здание в целости и сохранности.
Романов вдруг подумал, что сходит с ума. А что? Усталость, тревожные предчувствия скорого "взрыва", такие интересные и заманчивые предложения, которые он выслушал утром… Нет, это просто переутомление. Быть может, инфлюэнца? Скорее всего, просто бред начинается. Да, точно, бред! Этим можно объяснить и то, как Кирилл неизвестно как оказался сидящим за столом еще до пробуждения. И то, какие странные, непонятные, просто-таки дикие мысли упорно лезли к нему в голову…
Романов попытался заснуть, и вдруг почувствовал, что его рука против воли сомкнулась на ордене. Великий князь попытался разжать ее, но тщетно! Пальцы просто не слушались приказов. Даже не немых, а устных!
Кирилл громким шепотом начал твердить "разожмись", но пальцы продолжали сжимать орден. Внезапно и вторая рука перестала слушаться великого князя.
Контр- адмирал похолодел. Что с ним? Что происходит? И вдруг он повалился на диван. А голова заполнилась обрывками мыслей, слов, воспоминаний, имен…
Картина маслом. Какой-то странный лысый человек с бородкой, прижав левую руку к груди, устремил правую вперед, в зал. Чуть дальше от него целая череда смутно знакомых фигур. И полный зал публики…
"Суда не будет?" - спрашивает у тюремщиков седой человек в шинели. Лицо чисто английского типа. Острое, худое. Но в глазах - огонь. Да это же герой похода барона Толля, вице-адмирал Александр Васильевич. Сейчас он на Черноморском флоте. Лелеет мечту о десанте в Константинополь…
И снова Колчак. Только теперь на нем совершенно другая форма. Чем-то смутно напоминающая британскую или американскую. Почти никаких знаков, кроме полосок на рукава, звездой на кокарде. Адмирал стоит у поручней судна, держа в вытянутой руке золотую саблю.
- Японцы, наши враги - и те оставили мне оружие. Не достанется оно и вам!- мощный бросок, и метал навсегда погрузился в волны. А адмирал вернулся в свою каюту. Понимая, что это конец…
Хохот балтийского матроса, обвешанного гранатами и патронными лентами.