И внутри, и снаружи танка постоянно что-то лязгает. Лязгают закрываемые люки, лязгают гусеницы, когда танк идет по сухой, асфальтированной или замерзшей дороге. Понятно, что, когда танк идет по грязи или по песку, лязг глушится.
Лязгает коробка передач при переключениях. Лязгает затвор пушки, когда она приняла очередной снаряд. Лязгают откатные устройства при выстреле. А какой звон издает гильза снаряда, когда она, покидая казенник, сталкивается с гильзоуловителем! Лязгают зубы танкиста, когда он, проворонив момент выстрела, ударяется обо что-нибудь лбом.
Лязгает душа пехотинца, когда он в окопе, а на него прет танк. Он один во всем мире. Вся вселенная уменьшается до размеров этого бронированного чудовища.
Много лязга на войне. На танковой войне лязга слишком много. Сквозь грохот и лязг танка прорвался по ТПУ доклад заряжающего:
– Товарищ сержант! Справа, километр, пять танков. Идут фронтом.
– Наши или румыны? – спросил командир танка баском, пытаясь добавить себе солидности.
– Да, вроде, вообще гансы.
KB одним рывком повернул навстречу неприятелю.
– Он, наверное, считать не умеет. Ну, ничего, мы его сейчас научим, азиата вонючего...
– Бронебойным!
Пушка смачно чавкнула, заглотив остроконечный снаряд. Лязгнул затвор.
– Прицел восемьсот, по правому – огонь!
– Откат нормальный, цель поражена!
– Бронебойным!
– Дорожка, дорожка, дорожка!
– Прицел семьсот двадцать пять!
– Огонь!
– Откат нормальный. Промах.
– Бронебойным...
– Бронебойным!
– Прицел семьсот!
– Огонь!
– Цель поражена!
– Да как поражена! Отто, ты видишь, он и движется, и стреляет!
– Но я уже два раза попал и видел, как другие попадали!
– Давай, стреляй точнее!
Командир ГПЗ развернул командирскую башенку, чтобы взглянуть на соседей, и присвистнул. Четыре костра сзади красноречиво говорили о том, что участь и пятого танка будет незавидна.
– Генрих! – крикнул командир механику, – выходим из боя, быстро! Поворачивай! Поворачивай!
Водитель начал разворот по широкому кругу, но гусеница танка неожиданно провалилась в какую-то промоину. Двигатель, дернувшись, заглох.
– Заводи, Генрих! Генрих, заводи! – пытался перекричать визг стартера командир. И тут же:
– Покинуть панцер! Поздно!
От бокового удара KB корпус T-III застонал. Хрустнули обломившиеся катки, защелкала падающая гусеница. Широкие, почти метровые траки сокрушали броню панцера. Он крепился, не пускал на себя КВ, потом, словно болонка перед догом, присел и сложился, как картонная коробка. Из раздавленного танка обильно хлынули бензин, моторное масло и кровь.
В противоборстве между Руром и Уралом победил последний. И это не исключение из правил. Это правило без исключений.