Главный вопрос, вызвавший разногласие среди европейских держав, был связан с необходимостью рассмотрения опасности развала Османской империи. В принципе, все были согласны с тем, что ее было нужно спасать — в противном случае возникал деликатный вопрос, связанный с дележом трофеев. Каждая страна опасалась, как бы ее сосед не оказался в более выгодном положении в случае расчленения империи. Все три императора, в принципе, были едины в стремлении утихомирить Османскую империю и обеспечить ее дальнейшее существование. Остальные европейские государства им вторили. Однако схожесть внешней позиции скрывала противоположные устремления сторон.
Австро-Венгерская империя была против объединения Боснии и Герцеговины с Сербией и Черногорией с последующим образованием крупного славянского государства, присутствие которого на ее границе вызывало тем большую обеспокоенность, что оно, несомненно, получило бы поддержку России и стало бы ее аванпостом в регионе. Венский кабинет рассчитывал воспользоваться кризисом с тем, чтобы установить окончательный контроль над Боснией и Герцеговиной и тем самым ослабить позиции России.
Несмотря на часто повторяемые заверения в верности «Союзу трех императоров», призванному направлять политику его членов на Балканах, Бисмарк явил тогда пример величайшего двурушничества. С одной стороны, он побуждал Россию выступить в качестве наиболее активно действующей в этом кризисе, подталкивая ее к возможно более серьезному вмешательству, вплоть до начала военных действий. С другой стороны, германский канцлер втайне поддерживал австрийские замыслы и систематически старался избегать любых переговоров.
Необходимо было также считаться с интересами Англии, которая больше всего опасалась, что Россия не добьется на Балканах успеха, достаточного для овладения Константинополем, и двинет свои силы по морю к Персидскому заливу и Суэцкому каналу.
Франция в большей мере принимала участие в событиях в качестве наблюдателя, по причине внутриполитических трудностей, но Россия, поддержавшая ее в момент острого кризиса с Германией, вполне справедливо могла рассчитывать на ее поддержку.
В этой непростой ситуации Александр II должен был, приняв во внимание все имевшиеся данные, решить, какое России следовало занять положение в международной расстановке сил. Следовало ли присоединиться к коалиции Австрии и Германии? Искать других союзников? Действовать в одиночку? К этим непростым проблемам добавлялся вопрос выбора, касавшегося будущего Османской империи: нужно ли ее спасать и какой ценой? Надо ли способствовать ее крушению, всячески поддерживая христианское население Балкан, которому Порта, казалось, причинила немало бед, водворяя порядок в 1875 г.? А быть может, необходимо заставить Османскую империю пойти на уступки и отдать Балканы под протекторат России в обмен на ее поддержку?