Решения, принятые Александром в часы, предшествовавшие его смерти, — о чем он, конечно, не знал, но что, быть может, предчувствовал, — свидетельствовали о том, что он оставался верен своей стране, ее политическому устройству, династии, а также женщине, ставшей его морганатической супругой. Можно сказать, что он рассчитался со всеми долгами перед тем, как уйти на покой. В тексте проекта Лорис-Меликова отстаивалось то, что было для Александра самым главным: самодержавная власть, полагал он, могла спасти Россию от революции, одновременно увенчав здание проведенных реформ политическим «шпилем», об отсутствии которого справедливо сожалел Леруа-Больё. Храня верность политической системе и династии, Александр собирался уступить место своему законному наследнику, Александру III, который, осознав, насколько высоки были ставки, в самый последний момент высказался в пользу предложенной реформы, которую до этого не принимал.
Александр II, женившись на Екатерине Долгорукой, теоретически мог — ходили слухи о том, что он приводил в смятение императорскую фамилию и прежде всего наследника — посредством коронации возвести ее в ранг императрицы и, возможно, изменить порядок наследования престола. Тот факт, что наследник приложил руку к проекту Лорис-Меликова, вероятно, объяснялся стремлением развеять все подозрения, служившие основой для разногласий между отцом и сыном, и не допустить изменений в порядке наследования. Но сколь бы ни было сильно чувство, соединившее Александра и Екатерину, и желание императора «возместить» своей возлюбленной те неудобства, которые она испытала за время неофициальных отношений, он не желал действовать по примеру Петра Великого[130], сделавшего переворот в порядке престолонаследия, и подвергать страну риску вхождения в длительный период политических неурядиц, как это произошло вследствие решения, принятого его великим предком. Александр предложил руку Екатерине и обещал короновать ее, но поскольку она не удовлетворяла условиям, необходимым для того, чтобы сделаться императрицей, и поэтому их дети оказывались в аналогичном положении, она должна была сама отказаться от престола. В час грядущей великой реформы Александр II более чем когда-либо был убежден в необходимости защитить самую суть политического устройства России, которое составляло самодержавие, оставив неприкосновенными все установления, связанные с положением самодержца. И не позволяют ли те установления, которые он применил к своей собственной персоне, рассматривать Александра как основателя