— Как дела в магазине? — наконец осведомилась она.
Именно мать всегда начинала разговоры за столом.
— Хорошо, очень хорошо. Я даже подумываю о том, чтобы нанять кого-нибудь.
Замерев, мать посмотрела на него через стол. Губы трубочкой вытянулись вперед.
— Ох, не знаю, мальчик мой, не знаю. Твой отец всегда говорил, что в магазине должны работать только свои… Не знаю. Почему бы тебе не найти себе жену? Она могла бы помогать тебе в лавке. Я вот всегда помогала отцу. И нам никогда не нужна была помощь наемных работников. Если работы становилось слишком много… что ж, мы работали ночью. Ты же знаешь, без труда не вытащишь и рыбку из пруда! Нет-нет, тебе непременно нужно жениться, подыскать себе жену, аккуратную женщину, которая умела бы убирать и готовить. Это стало бы отличным решением твоей проблемы. Но сперва тебе нужно изменить внешность, выжать из нее все возможное. Ты посмотри на себя в зеркало! Как ты выглядишь! Это же невообразимо! В наши дни женщинам нужны эффектные мужчины.
Он, опустив голову, молча сносил эти привычные издевки, впрочем, не жалея о том, что заикнулся о найме кого-то со стороны. В конце концов, неважно, что он скажет, мать все равно будет говорить только о его внешности и необходимости жениться. Он мог бы рассказать ей о рыбалке, и все равно она заговорила бы о его внешности. Он мог бы рассказать ей о своем улове на выходных, и мать без особых проблем перевела бы разговор на его будущую жену.
— Вот, например, в субботу. Что ты делал в субботу, мальчик мой? Может, ты ухаживал за какой-нибудь женщиной?
Он чуть не подавился капустой, но сумел сдержаться, хотя его едва не вырвало. Пришлось срочно прополоскать рот вином. Мать с отвращением покачала головой, но ничего не сказала. Вероятно, она решила, что уже достаточно пристыдила его.
— Я ходил в кино, — солгал он.
— Один?
Он кивнул.
— Ох, мальчик мой. — Мать вздохнула так тяжко, будто он только что сознался ей в убийстве. — И что мы с отцом сделали не так? Мы так старались, воспитывая тебя. Не может быть, что все это только из-за твоей внешности. Наверняка есть что-то еще.
Как всегда, она была права. Но об этом он не мог рассказать матери. Она не поняла бы его. Никто бы его не понял. Таков удел иных. Они всю жизнь остаются непонятыми.
Но он всегда справлялся с этим. Главное, что жизнь предоставляет ему возможность утверждаться в своей инаковости, холить и лелеять ее, свободно развиваться. Да, именно этим он и занимается.