— Как ослепительно ты выглядишь, Якоб, — улыбнулась она, — прямо щегольски!
— Вы очень добры, — ответил он, одергивая манжету малинового сюртука и переминаясь с ноги на ногу в башмаках со шпорами. Он ощущал себя даже не на двенадцать, а на девять лет: мальчишкой, которого застукали, когда он вырядился в одежду взрослого человека.
— Неужто тому причиной какая-нибудь из марбургских девушек?
— Из марбургских? Ну нет, — Якоб почувствовал, что сжался, когда она улыбнулась сильно накрашенными губами. — Но у нас с братом есть друзья дома. Подруги.
— А, подруги дома! Знаете, здесь тоже можно найти удовольствия. Танцы, вечеринки, концерты. — Стоя позади мужа, она положила руку ему на плечо, в то время как тот продолжал писать. — Но Фридрих говорит мне, что даже студенты отмечают вашу стойкую преданность работе.
Якоб подпер голову рукой. Он знал, что говорили студенты. Они смеялись над ними, странными созданиями, не дорожащими ничьим обществом, кроме собственного, и хотя у них было всего тринадцать месяцев разницы, Вилли называли Младшим, а его — Старшим.
Наконец Кунигунда покинула свое место за спиной профессора и пересекла комнату, чтобы восхититься красивым почерком Вильгельма. Тот оказал ей больше учтивости, чем когда-либо, при обсуждении рыцарской повести, которую переписывал, и даже совладал на несколько минут с беспрестанным кашлем. Потом Савиньи подозвал Якоба, похлопав по скамейке рядом с собой.
— Как вам известно, Якоб, мы с Кунигундой можем ненадолго уехать в Париж, — сказал он. — Многие рукописи, которые мне надо изучить для моей «Истории римского права», можно найти только там, в Национальной библиотеке. Вместе с другими моими обязательствами это займет месяцы, к тому же скоро родится ребенок. Поэтому, возможно, на данном этапе мне понадобится помощь. Отыскать нужные документы, сделать конспекты, снять копии. Может быть, вас это заинтересует? Работа сама по себе не столь вдохновляющая, как вам бы хотелось, но оставляет много свободного времени…
Якоб рассеянно махнул рукой в сторону Вильгельма.
— Герр профессор, мы почтем за честь, коли вы считаете нас пригодными для такой работы. Конечно нам это интересно! Но здоровье моего брата не позволяет говорить о путешествии.
— Я имел в виду только вас. Вильгельм, хоть он и может быть мне полезен, на год моложе, и состояние его не столь благополучно, чтобы его можно было отрывать от занятий. — Он посмотрел в сторону. — Мне, конечно, нужно получить согласие вашей матери.
— А, моей матери!
Якоб смотрел на трубку, которую фон Савиньи отложил при появлении жены. Мысль о неделе без брата заставила кровь побежать быстрее. Три года назад он приезжал в Марбург один, и все шесть месяцев разлуки Вилли был прикован к постели. Оставить его, уехать в другую страну, значило обречь его на новый приступ болезни. Но это только полдела. Якоб не мог себе представить, как