повлияет очередное расставание. Шесть месяцев в Марбурге доказали ему, что без постоянного присутствия брата он теряет себя. Без Вилли, за которым неотступно следовало присматривать, он едва ли вообще знал, на что смотреть.
— Вопрос об оплате вашего пребывания во Франции не стоит. Вы будете нашим гостем, самым желанным гостем. А Париж — прекрасный город, Якоб. Он может убедить простить французам некоторые их… гадости. — Глаза его сверкнули. Не было более ярого патриота, чем Фридрих фон Савиньи. Именно он открыл братьям Гримм глаза на богатое, но полузабытое национальное наследие. Парадоксально, но его любовь к Германии не подразумевала ненависть к Франции. — А теперь пейте чай, пока не остыл.
Якоб повиновался. Позади него Вилли болтал с прелестной беременной женщиной:
— У меня, конечно, нет такого ума, как у Якоба. Но брат терпелив к моей медлительности. Иногда он снисходит до того, чтобы слушать мои неуклюжие наблюдения насчет тех сокровищ, что нам тут открылись.
Якоб с благодарностью смотрел на точеные черты их наставника, его прямые волосы до плеч. Савиньи не только показал братьям великолепные старинные рукописи, он указал им на богатство народных песен и сказок, что рассказывают простые женщины, прядильщицы, горничные и извозчики. И представил их школьным товарищам, Клеменсу Бретано и Ахиму фон Арниму, которые осуществляли литературную запись этих сказок.
— Благодаря таким людям, — сказал он, — первые капли ключевой воды напоят древо немецкой жизни. Напомнив нашим людям об их славном прошлом, мы начнем возрождать национальное достоинство. Не закон, но литература — устная, письменная, пересказываемая, передаваемая — вот что объединяет немецкий народ.
Странные слова для профессора права. Но Якоб уже знал, сколь они справедливы. У него самого не было склонности к изучению права. Если бы решал он, а не мать, он бы изучал ботанику. Но месяц за месяцем становилось ясно, что в семье совсем нет средств. При его трудоспособности очень скоро его обязанностью станет пополнять денежные средства, а не расходовать их, даже на образование.
— Вы выглядите рассеянным, Якоб, — улыбнулся профессор. — Но надеюсь, вы серьезно обдумаете мое предложение. Париж придется вам по вкусу. — Его лицо повеселело. — Подумайте сами, Якоб, — в этом великолепном городе вам некоторое время не придется быть Старшим.
Насколько могла судить Августа, одинокое утро Гримма прошло без происшествий. А после обеда она с удовольствием приняла его приглашение прогуляться вокруг нижней части города. Куммель, с которым у нее еще не было возможности переговорить, послушно следовал за ними.