Фрау Виманн рассеянно пила кофе. Ее слишком нарядная одежда выглядела в этот августовский день пыльной, а под туго завязанным чепцом зачесанные назад седые волосы были мокрыми от пота. Якоб видел в ней много от своей матери: та же беспокойная неподвижность, та же манера изучать его исподтишка. Он бросал взгляд на портрет наверху, откуда все та же пара глаз смотрела и всегда находила его, и ему казалось, будто те же зубы вот-вот обнажатся в улыбке.
— У вас еще недостает сказок для книги? — спросила она наконец, поставив чашку.
Якоб улыбнулся.
— На одну книгу хватает, фрау Виманн, и вскоре она будет опубликована — Бог даст, к Рождеству. А истории, которые вы, будучи так добры, рассказали нам, станут частью второго тома.
Улыбка ее была милой, но не без высокомерия. Как и его матери, ей трудно было поставить знак равенства между сказками и честными деньгами. Но Якоб знал, что ей нравилось внимание, которым ее одаривали они с Вильгельмом, и — что бы она ни говорила домохозяйкам Цверна о холостяках с гладкими руками, которые торопятся записывать каждый ее вздох и каждую отрыжку, — она старалась не пропускать с ними встреч.
— Но мои истории для самых маленьких, — сказала она. — Как же они будут читать их?
— Ну, тогда мама или отец будут читать их вслух, понимаете?
Скептически улыбаясь, она покачала головой. Якоб достал свой блокнот и положил на стол. Он глянул на дверь, ожидая, когда придет Вилли. Без более мягкого брата, чье присутствие, казалось, сглаживало углы комнаты и позволяло каждому, кто в ней находился, ощутить себя в своей тарелке, встреча проходила совсем иначе. Якоб хорошо понимал, что сам он никогда бы не вытянул из рассказчиков все эти сокровища. Настоящие истории должны разворачиваться неспешно, без эмоций, подобно тому, как следует наказывать детей. И раз за разом сердечный Вилли проявлял особый талант, добиваясь того, что им было нужно.
— Итак, фрау Виманн, — провозгласил наконец появившийся Вилли, закрывая за собой дверь и садясь за стол, — что у вас для нас сегодня? Как всегда, мы едва сдерживаем наше нетерпение. «Сказку, сказку, сказку», а?
— Я начну с одной, покороче. — Она улыбнулась, глядя на лепнину под потолком. Якоб уловил важную плавность в ее речи. Словно Вилли, войдя, развязал ей язык.
— Великолепно! — Вилли сел прямее, одернув свой желтый жилет: высокий, с густой гривой волос, изящными чертами лица; из-за слабого здоровья он выглядел лет на десять старше, хотя все же не настолько взрослым, как его брат, сидевший напротив с пером наготове для записи всех возможных подробностей во время первого, обычно беглого рассказа.