Наконец, он услышал колдовской гомон родника, сделал еще несколько шагов вслепую, вытянутыми руками раздвигая густые колючие ветви, и вышел вплотную к высокому берегу.
Во дворе Хазы истерически залаяли собаки, кинулись к роднику. Одна из них, полностью промокнув, перешла на другой берег, бросилась с лаем к пришельцу. Узнав Цанка, тихо заскулила, затем стала отряхиваться, сбивая с себя влагу. Полежала немного рядом, поняв, что еды и ласки нет, ушла незаметно обратно во двор мельницы.
Цанка лежал в высокой цветущей траве. От бурлящего родника веяло прохладой и свежестью. Пахло мятой и первоцветом. Кругом пели сверчки. Где-то рядом раздалось жалобное гулкое уханье совы, из села доносился приглушенный собачий лай. Рядом в кустах что-то зашевелилось, медленно поползло в сторону Цанка, раздвигая высокую траву. Он поднял осторожно голову. По форме тела узнал ежа. Лежа, ногой отогнал упрямое животное. Еж недовольно фыркнул, немного изменил направление и скрылся в густом хвоще.
Наступила ночь. Цанка с трудом различал контуры двора мельницы. Только на фоне неба отчетливо выделялись округленные очертания крон деревьев.
Скрипнула дверь. С керосиновой переносной лампой в руке вышла Хаза. Ее сгорбленное тело оставляло страшную большую тень на глиняной стене перекошенного сарая. Она медленно обошла сарай, заглянула в курятник, потом долго возилась под навесом рялом с коровой, вышла во двор, взмахом лампы отогнала собак, поставила лампу на землю, задрала длинное платье, села на корточки.
Наконец, она зашла домой. Тягуче скрипнула входная дверь. Вскоре погас тусклый свет керосинки в маленьком оконце. Мир погрузился во мрак. Цанка еще долго внимательно всматривался во двор Хазы, прислушивался к каждому шороху. Потом устал, перевернулся и лег на спину. Ночь была темная, тихая, звездная, безлунная. Далеко внизу, в болотах Вашандарой храпели истерично лягушки. В бесконечном небе слабо мерцало множество звезд. Только пронеслись над головой летучие мыши, у самого уха пролетел комар.
Цанка слышал, как учащенно бьется его сердце, ему почему-то было страшно и тревожно в эту ночь. Что-то неведомое, ужасно влекущее держало его здесь, приковало к земле, не отпускало.
— Еще немного полежу и, если не выйдет, уйду, — окончательно решил он, подложив под голову руку, пытаясь для успокоения сосчитать звезды на небе… Так и заснул.
— Цанка, проснись, — услышал он сквозь сон ласковый голос.
Быстро раскрыл глаза. Кто-то склонился над ним, гладил его курчавые волосы.
— Кто это? — вскрикнул он в испуге.
— Не шуми, — со смехом ответил тот же нежный, знакомый голос.