Дихант и Келика закричали, заплакали.
— Что мне делать, что делать? — вскричал испуганно Басил.
— Возьми кинжал и сунь его меж ребер этому подонку, что стоит за мной.
Молодой Басил не растерялся, выхватил кинжал, подбежал к Сямби и ткнул его острием в спину.
Почувствовал слабость вожжей и испугавшись крика, лошадь Арачаевых понеслась в село, увозя с собой девушек.
— Бросай оружие, — кричал весь раскрасневшийся Шевцов. — Отдай, — вторил ему Сямби.
Цанка молчал, сжимал челюсти в напряжении.
— Товарищ командир, зачем связываться с этой молодежью? — сказал торопливо Албастов. — Я знаю, чьи они.
— Чьи?
— Племянники секретаря ревкома — Арачаева.
— Ну и дела, — ухмыльнулся Шевцов, опуская наган, — возвращаемся в село. Там разберемся.
Злобно глядя на Арачаевы, Шевцов и Албастов развернулись на тачанке и поскакали рысью в Дзу-Хоте. Цанка и Басил побежали вверх вдоль родника к мельнице, запрятали там оружие и под удивленные и встревоженные взгляды Хазы и Кесирт побежали в село.
Во дворе Баки-Хаджи было столпотворение. У плетня стояла тачанка. Не успели молодые Арачаевы войти во двор, как на них кинулся Косум.
— Где вы были?
— На мельнице.
— Тебе не хватает ночей, так ты теперь и днем стал там ошиваться, — кричал на все село дядя. — Где револьвер?
— Там запрятал.
— Беги — неси… Идиот… Смотри, я поломаю ноги тебе и твоей жеро…
Цанка бежал к мельнице, думал только о том, как дядя узнал о его похождениях. Ни о чем больше не соображал, боялся за Кесирт, знал, как тяжело будет ей — если узнает, что их связь общеизвестна.
Когда Цанка возвратился с револьвером, Шевцов, Косум и Рамзан пили нихъ.
— Оставляю парня при одном условии — если пойдет учиться в школу Ведено или Шали, — говорил Шевцов охмелевшим голосом.
— Пойдет, пойдет, — ответил Рамзан, — и в Шали пойдет, и в Ведено пойдет.
— Нет, надо чтобы туда или туда.
— А я говорю и туда и туда, — не унимался пьяный Рамзан, — а если скажете — заодно и в Грозный пойдет.
Цанка бегал из комнаты в комнату — обслуживал гостей, видел, как тяжелым взглядом, с ненавистным лицом смотрит на него Баки-Хаджи. Думал, что мулла недоволен им из-за револьвера, однако об оружии и этом инциденте все позабыли, все были поглощены новостью, высказанную вслух Косумом о связи Цанка с Кесирт.
— Эй, старая, иди сюда, — крикнул Баки-Хаджи жену.
Не менее других заинтригованная от данной новости, Хадижат-аги ожила, не знала — верить или нет, в любом случае даже плохой слух о Хазе и ее дочери услащал ее душу и толстое тело.
— Что тебе надо? — нежнее, чем когда-либо, говорила она, услужливо преклоняя перед мужем взгляд.