Долго думая, сомневаясь, мучаясь — он наконец решил вернуться в чужую песчаную пустыню. Перед уходом хотел восстановить всем своим родственникам надгробные памятники из древесных стволов. Потом вспомнил слова Бушмана и скрыто ночью поставил один высокий памятник из мощного ствола старого дуба и сделал надпись: «Мы — вернемся!».
…В конце мая Арачаев был в Чиили. Чеченцы, узнав о его поездке, приезжали к нему из дальних областей, со слезами на глазах спрашивали о родной земле, о родной природе, воздухе, солнце… Шел восьмой год насильственной депортации.
* * *
В марте 1953 года умер Сталин. Огромная страна была в трауре, и только спецпереселенцы радовались этому событию несказанно. У небольшого поселка Кзыл-Ту чеченцы организовали большой праздник. Жившие неподалеку немецкие спецпереселенцы и русские в гулянии участвовать боялись — глядели со стороны, удивлялись сумасбродству кавказцев. И только подвыпивший Волошин танцевал больше всех, от души веселился.
В сумерках из райцентра Чиили прибыл усиленный наряд милиции, выстрелами в воздух они разогнали гуляние, арестовали нескольких человек, в том числе и Волошина. На утро всех задержанных отпустили, уже во дворе милицейского участка Петра Ивановича окликнул начальник райотдела майор Свечкин — бывший фронтовик.
— Гражданин Волошин, — говорил он громко, по-военному. — Как Вам не стыдно!.. Эти-то понятно — басурмане, враги народа, а Вы — кадровый военный, полковник. Как Вам не стыдно?! Ведь умер отец народа, величайший из людей, можно сказать душа и сердце нашей страны… А Вы?
Волошин остановился, повернулся лицом к майору, сделал навстречу несколько шагов — его лицо после карцера было бледно-синюшным, под глазами висели фиолетовые мешки, на скулах нервно играли желваки.
— Майор, — с усмешкой ответил Петр Иванович, — с каких это пор я стал полковником, я уже пятнадцать лет как простой заключенный… А Сталин мой враг… Моего отца убили, брата убили, и меня за верную службу, ни за что шпионом назвали… Всю жизнь погубили… Будь он проклят!
— Арестовать его! — крикнул Свечкин. — В карцер.
Ночью семь милиционеров жестоко избили Волошина, заперли в одиночном карцере и три дня не открывали дверь. Еще через неделю его освободили: ночью, на руках милиционеры затащили его полуживого домой, бросили на кровать. На следующее утро Клавдия Прокофьевна и Цанка отвезли Волошина в больницу.
После амнистии 1953 года за Петром Ивановичем приехала жена, она отвезла его в Алма-Ату; там, в январе 1954 года, в деревянном бараке на окраине города, полковник Волошин скончался, так и не оправившись от милицейских побоев и издевательств.