Вечером они гуляли по морозному городу. Мадлена рассказывала о своей несчастной судьбе, о погубленной в замужестве молодости, о коварстве и неверности мужчин. Цанка говорил отчаянно, что не все такие, что есть верные, преданные и достойные. Под конец встречи они вошли в магазин, и он купил ей всяких изысканных деликатесов.
— Какой ты щедрый и внимательный, — говорила, прощаясь, Мадлена. — Ты со всеми такой или только со мной?
— Только с тобой! — с замирающим сердцем искренне отвечал Цанка.
…Поздно вечером он лежал на верхней полке в купе железнодорожного вагона. В полумраке глаза его светились, он улыбался, был в юношеском возбуждении, в задоре. В нем одновременно проснулись необузданная страсть, нежность и жалость к молодой, красивой женщине. Он был очарован, по уши влюблен, счастлив. Постепенно, видимо от храпа соседа и сырости и вони постели, в голову ему полезли нехорошие мысли — типа накопившихся непомерных долгов и неоправданной задержки на два дня из командировки, они ему быстро испортили настроение и он, желая их отогнать, погрузился в сон под мерный перезвон колес.
Далеко за полночь Цанка проснулся. Стояли где-то на станции. По вокзалу объявили, что прибывает такой-то поезд. На улице мела метель, в вагоне было холодно, не хватало воздуха, воняло вшами, селедкой и потом. На нижней полке по-прежнему истошно храпел толстый мужчина, за стенкой о чем-то шептались женщины. В конце вагона ругались пьяные проводницы. Он выглянул в окно; по перрону мужчина в длинном пальто вел торопливо за ручку ребенка. Цанка вспомнил своего пропавшего Гелани, потом остальных детей, кровь хлынула ему в голову, защемилось в отчаянной тоске сердце, он повернулся к холодной скользкой стене, сдавленно зарыдал… Поезд резко дернулся, тронулся дальше…
В захолустном Чили Цанка не посмел демонстрировать свои роскошные дефицитные наряды. В предновогодний день через знакомого врача спецпереселенца-корейца он продал их втридорога местному блатному. В тот же новогодний вечер отправил почтой долг Басовым, следом послал им и Мадлене поздравительные телеграммы.
Все праздничные дни Арачаев провел в конторе — был дежурным по водхозу, заодно готовил годовой отчет и план развития на будущий год. Вечерами приезжали к нему земляки, прямо в кабинете отмечали Новый год. А четвертого января в восемь утра на планерке он подводил итоги прошлого, доводил до подразделений план текущего года. Рядом во главе стола на почетном месте сидел Саренбаев — важными киваниями головы утверждал все сказанное, временами старчески дремал. Проблемы управляющего за последний год резко увеличились. Благодаря успешной работе управления «Чииливодход» к ним на баланс передали два убыточных рисоводческих колхоза, рыбхоз, два детских сада, школу-интернат, профтехучилище. А у Цанки свободного времени оставалось только на укороченный сон.