Не обращая внимания на замечание брата, Косум уплетал еду.
— Тебе чай сейчас налить или чуть позже? — спросила тихо Хаза.
— И сейчас и позже, — с набитым ртом ворчал Косум, погруженный весь в это дело.
— Хватит жрать, — не выдержал мулла. — Пошли.
Обтерев жирные руки о голенища сапог, поблагодарив Хазу за гостеприимство, Баки-Хаджи вышел во двор. Следом, недовольный, чавкая, ухватив на ходу еще один кусок пирога, двинулся Косум.
Отойдя подальше от дома, остановились. Мулла тяжело облокотился на трость.
— Ну что там, рассказывай, — спросил он с явным нетерпением.
— Все нормально. Все тихо.
— «Все тихо», — передразнил его старший брат, — а кто стрелял?
— А это я, — бодро ответил Косум, — он хотел было пырхнуться, ведь вооружен был, — так я его опередил… Пришлось.
— Ладно. Где он?
— Там, у дороги.
— Ночью принесете его сюда и здесь похороните. Вот здесь, понял? — и Баки-Хаджи ткнул тростью в землю.
— Да ты что, Ваша, тащить сюда этого ублюдка… Делать больше нечего. Мы его там уже закопали, — стал возмущаться Косум.
— Не шуми… Он чеченец и мусульманин, и я обязан его отпеть.
— Какой он мусульманин, безбожник проклятый, — не унимался младший брат. — Как его сюда тащить? Мы сейчас и не найдем того места.
— Найдете, — отрезал Баки-Хаджи.
— А может ты его там отпоешь, — взмолился Косум.
— Мне надо семь дней по утрам читать Ясин,[43] так что я, туда в лес буду бегать?! А если увидят?
— Понятно… Прямо здесь закопать?
— Да. Вот под этим деревцем.
— А если Хаза… — начал было Косум.
— Хаза будет молчать, лишь бы вы не болтали.
В ту же ночь у Баки-Хаджи вновь собрались все мужчины Арачаевской семьи. Об убитом председателе ревкома никто не промолвил ни слова, все говорили о неслыханном поступке Харона. Только три человека были участниками и свидетелями утреннего инцидента. При этом Хаза в ауле в тот день не появлялась. Баки-Хаджи и Харон тоже словом не обмолвились, зная последствия. Тем не менее к вечеру все село только об этом и говорило, сгущая краски и раздувая небылицами события. Молодые горячие головы Арачаевых хотели, не откладывая на завтра, разобраться с охамевшим односельчанином. Однако мулла с трудом уговорил их не предпринимать никаких поступков, а тихо переждать.
— Не то время, — со злостью в голосе говорил он. — Не та власть… Вы ничего не знаете… Делайте — то, что я вам говорю… Косум — ты выполнил мое поручение?.. С завтрашнего дня все готовьтесь к посеву. Весна на дворе. Когда был жив Алдум, я об этом никогда не думал, а теперь другое дело… На равнине — голод. Будем враждовать по каждому слову — ничего не выиграем. Главное — терпение и труд… Всё, завтра все на огороды… Косум — тебя это тоже касается.