По настоянию Арачаева свадьбы и особых торжеств не было, все прошло тихо, спокойно, по-будничному.
Через неделю совместной жизни Цанка сказал жене:
— Поезжай в Кзыл-Орду и привези брата и сестру к нам в дом.
— Тебе будет тесно и неудобно, — ответила печально Густан.
— Мне неудобно, когда близкие дети живут в детдоме… Делай что тебе велено… Места всем хватит…
Под Новый год, как обычно, Цанка отправился в Алма-Ату в сопровождении ежегодных подношений. По настоянию Аллы Николаевны взял с собой молодую жену. За два предновогодних дня Густан и Аянт полностью перебелили всю квартиру Басовых, навели порядок, все перемыли и перетерли.
— Ну жена! Вот это — да! — говорила восхищенно Алла Николаевна.
— Он только такой и был достоин, — шептал ей на ухо Альфред Михайлович. — Вот родила бы она побыстрее детей… Ты, дорогая, узнай, может уже есть что?
— Конечно есть, — заговорщицки отвечала Алла Николаевна, а потом вдруг сказала полным голосом: — Конечно, они зря время не тратят, не дрыхнут, как некоторые.
— Ой-ой, — вскочил обиженный Альфред Михайлович, — о чем размечталась на старости лет.
— Сам ты старый черт, — проворчала Басова, выпрямила спину, задрала подбородок и, пытаясь по-девичьи изгибать стан, кривляясь, двинулась на кухню.
…Летом 1956 года Густан родила дочь, назвали ее Дамани. А до этого в жизни Цанка произошел очень неприятный эпизод. Как-то в мае месяце он получил почтовое уведомление. В отделении связи ему вручили объемную бандероль без фамилии отправителя. Думая, что эта корреспонденция связана с работой, он понес ее на службу и там распечатал. Его взору предстали два больших, красочных плаката. На одном был написано: «Государственный ансамбль песни и танца народов Кавказа — «Горный воздух», на нем был изображен большой коллектив артистов, посредине в белом костюме стоял важный Ахмед Якубович, а рядом с ним, полубоком, прямо прижавшись к нему боком, стояла улыбающаяся Мадлена. Внизу жирным шрифтом было выведено: «Художественный руководитель — заслуженный работник культуры Казахской и Киргизской ССР, кавалер орденов Ленина и Дружбы Народов (? — был ли тогда такой орден?) — Магомедалиев А.Я.». На другом плакате с серьезным, даже с чуточку надменным, видом был изображен изумительный по красоте портрет его бывшей жены и внизу золотыми буквами написано: «Поет заслуженная артистка Киргизской ССР — Исходжаева Мадлена».
Цанка в клочья разорвал оба плаката, кинул их в урну и пошел домой. Ночью ему не спалось, все время он ворочался, часто просыпался. Болели сердце и голова. Под утро еле забылся, и вдруг он увидел во сне печальный образ Дихант. Цанка вскочил и, не говоря Густан ни слова, бросился в контору. Сторож крепко спал, только светало. Арачаев забежал в кабинет, бросился к урне, достал все клочки разорванных плакатов и стал складывать по кусочкам портрет Мадлены. С трудом он восстановил изображение и обмер — в ушах Мадлены красовались огромные бриллиантовые сережки Дихант.