— Вот здесь часть долга, триста долларов, и новая расписка. Старую порвите сами. Остальные деньги я отдам тоже по частям, если вы не возражаете.
Степанкова будто холодной водой окатили: так, это же сугубо деловая встреча. Мила просто совместила приятное с полезным. Ничего зря не делает. Но, с другой стороны, ей наверняка важно было собрать и вернуть эти деньги.
— А я все не могу прийти в себя от впечатления, которое вы произвели на меня. Просто ошарашили. Сейчас вы совсем, совсем другая.
— Да, другая. По крайней мере стараюсь стать другой, завязать, как говорят уголовники, со своим прошлым. Мне наконец удалось хорошо поработать. Это тоже немаловажно. Я поняла, что могу самостоятельно начать новую жизнь. Ничего и ни от кого не ждать. Никаких милостей от других. Я так давно не была собой…
— А что, если мы отметим это?
— Что — это? И как отметим?
— Начало вашей новой жизни. Ужином в приличном ресторане…
— Это любопытно — начать новую жизнь с ужина в ресторане с вами, — девушка озорно прищурила глаза. — Но я не одета, как подобает в таком торжественном случае.
— Но это же Москва. Напротив, в вечернем платье вы бы всех там удивили…
— Ладно, вам виднее. Однако пора поискать места, скоро мой любимый Лью Табакин, — сказала она, озабоченно поглядев на часики.
Степанков наметанным глазом отметил эти антикварные, маленькие золотые часики. Да, не все так просто, как ему хотят показать. И еще что-то случилось. И (он очень надеялся) он, Степанков, имеет к этому отношение. Если бы… Однако с этой особой надо держать ухо востро: настроение у нее меняется, как погода весной…
Они поискали свободные кресла и нашли их в разных местах. Степанков перетащил кресла в задний ряд, где было просторнее, но все видно и слышно.
От холодного пластика противно заныла спина, Степанков, вынув из сумки свитер, протянул его Миле:
— Вам не холодно? Вот, можете набросить на плечи.
— Спасибо, не нужно, — отмахнулась она, — у меня куртка плотная. Вы смотрите… И слушайте…
Степанков оглядывал публику. Справа от эстрады сгрудилась стайка молодежи. Девушки и парни пританцовывали, каждый двигался так, как нравилось, для себя, не обращая внимания на окружающих. Володино внимание привлекла пара примерно его возраста. Плотный мужчина обнимал сзади тонкую блондинку, и они вместе покачивались в ритме. Он как бы согревал ее руками. «Наверное, супруги. Она маленькая и энергичная, а он основательный и сильный», — с завистью подумал Степанков.
На сцену вышла очередная группа джазистов. Знаменитый музыкант, крупный мужчина с черной бородой и в восточной шапочке, похожей на тюбетейку, вместе со своей группой играл длинное произведение с восточными мотивами, которое, вопреки этим мотивам, называлось «Дорога на Запад». Мелодия переливалась и монотонно текла, как будто идет восточный караван — длинная вереница верблюдов. Гитарист крутился с гитарой вокруг своей оси, присаживался в экстазе на корточки. Степанков поймал этот ритм, который все тек и тек, пока не иссякнет терпение музыкантов. Зрители ерзали, скрипели стульями, переговаривались. Мила слушала внимательно.