— Гал Аладович, — извиняется и.о. директора, — я не виноват. Сам был в Москве, а тут такое… Надо ж руководству подчиняться.
— Я знаю, где руководство, — как бы про себя обиженно пробормотал Цанаев. — Мы еще посмотрим. Руководство-то в Москве, — с этими словами Цанаев покинул кабинет и уже будучи во дворе пытался набрать вице-президента, все руки дрожат, как сам вице-президент звонит:
— Гал Аладович, тут дело такое… Сами понимаете: политика есть политика. А Чечня — дело щепетильное. Словом, был звонок из Администрации президента России… Мы обязаны поддержать кандидатуру правительства Чечни.
Цанаеву, наверное, надо было бы и хотелось отключить телефон, а он вместе этого:
— Спасибо… Я понимаю. Так даже лучше для меня. Что мне делать в этой дыре?! Науки никакой.
— Да-да, вы ведь, Гал Аладович, ученый с мировым именем. И любой московский институт сочтет за честь вас в штате иметь… Тут у вас и семья, и квартира.
— Спасибо, спасибо, — последнее Цанаев говорил искренне, потому что ему напомнили о подаренной Президентом квартире в Грозном, на которую он так и не удосужился получить хоть какую-либо бумажку, не говоря уж об ордере.
С этой целью он направился в регистрационную палату, а там ему заявили — для оформления квартиры необходим документ-основание.
— Эту квартиру мне подарил Президент, — утверждал Цанаев. — Вручил ключи, это по телевизору даже показывали.
— Телевизор не документ, нужен ордер.
— Вот вы и выдайте мне ордер.
— На основании чего?
— Президент подарил.
— Президента нет.
— Ха-ха, уже забыли? Другому господину служите?.. Совести у вас нет, — и еще более нелицеприятное нес Цанаев, пока его почти силой не выставили, хорошо, что еще не побили — интеллигентный вид спас.
Боясь, как бы и квартиру не отобрали, Цанаев поспешил домой и по пути увидел вино-водочный магазин. В Грозном это случалось крайне редко, а вот в Москве Цанаев не то что запоем, но к бутылочке частенько прикладывался, и вот напиться-забыться решил. Взял сразу же пять бутылок водки, на следующий день столько же и про запас, а потом даже не помнит: оказывается, телефон потерял и дверь никому не открывал, а может, никто и не стучал, а если стучал, он не слышал, пока не появилась — действительно, как утренняя заря — Аврора, и, конечно же, как озарение иль отрезвление, Цанаев протер глаза:
— Ты что на балконе делаешь? — пришел он в себя. — Как ты сюда попала? — он тоже вышел на балкон: яркое, теплое, солнечное, летнее утро. — Ты залезла на второй этаж? — он посмотрел вниз.
А она в ответ жестко:
— Гал Аладович, как вам не стыдно? Перед Богом не стыдно?