Он заметался по комнате, бросился к окну: ухоженный сосновый парк, небольшой пруд; несколько человек неторопливо гуляют по аллеям. Этот сказочный, но чужой мир еще более разозлил Цанаева. Он даже не знал, что ему делать и как быть.
«Купила мужика», — эта фраза жены неотвязно жужжала в ушах и могла довести до невроза, как звонок — Аврора:
— Гал Аладович, вы чем-то расстроены? Вам плохо? Примите лекарство. Я выезжаю.
Ее голос вернул ему некое спокойствие. А когда, где-то через час, она тихо постучала в дверь и он ее увидел, сразу все плохое позабылось и ему захотелось радоваться и жить.
Аврора даже не переступила порог его номера. Вначале они сели в небольшом светлом холле; стали говорить на родном и громко, потому что сели по-чеченски, далековато друг от друга. Наверное, поэтому они привлекали внимание, а когда Цанаев начал говорить о причине своего расстройства, Аврора деликатно перебила его, предложив:
— Давайте, пойдем в кафе, я голодная после работы. — А там сели, как стол позволял — прямо друг против друга, и Аврора первым делом положила перед ним деньги — несколько сотен евро. — Деньги в этом грешном мире очень нужны, — и прямо глянув в изменившееся лицо Цанаева, она сказала: — Я уже немножко познала вашу жену. Как мне кажется, она женщина сугубо прагматичная. У нее все вокруг денег. Что она вам сказала?
— Честно? — Цанаев явно погрустнел. — «Все-таки купила мужика».
— Это про меня?
— Это про меня и тебя, — пояснил он.
— И что вы ответили?
— Что я не мужик, а профессор Цанаев. И никто меня не купит и не продаст.
— Четко.
— Но она это, по-моему, уже не слышала. Отключила связь.
— А вы перезвоните.
— Звонил, — уныло сообщил Цанаев, — слушать не желает.
Они надолго замолчали, потупили взгляды, словно виноваты друг перед другом. Их выручил официант. И пока Аврора делала заказ, Цанаев не выдержал:
— Аврора, спроси, здесь можно курить?
— На территории профилактория запрещено курить, — понял Цанаев слова официанта.
А Аврора добавила:
— Здесь курить не принято, неприлично и плохой тон, — и заметив кислое лицо профессора: — Вы очень хотите курить?
— Перетерплю.
— А пить? — жестко спросила она.
— До твоего появления хотел.
Они вновь надолго замолчали. Вновь это молчание нарушил официант, и когда в руках Авроры появились приборы, она, как будто вооружившись, впилась взглядом в него:
— Гал Аладович, — у нее даже голос изменился, — вы считаете, что я хочу или могу купить вас?
Цанаев опешил, даже не знал, что сказать, а она продолжила:
— Вы хоть помните, что заставили, точнее, вынудили сказать мне перед самой операцией?