— Вот как? — удивилась миссис Ковингтон, оглядывая его с ног до головы так, словно видела впервые в жизни.
— Я его плохо знал, и он постоянно исчезал, чтобы приезжать сюда.
— Каждое лето. — Миссис Ковингтон кивнула. — Он стал неотъемлемой частью института, первым из тех, кого я знала, обзавелся ноутбуком. Теперь у него новая модель, но он постоянно оставляет ее в читальном зале, как правило забыв даже выключить. Похоже, его нисколько не беспокоит, что компьютер могут украсть. Даже не знаю, как к нему относиться. То ли его принципы достойны восхищения, то ли он страшно заблуждается. Мне больно такое говорить, и, наверное, это звучит как глупая сентиментальность, но, полагаю, сейчас мир стал значительно хуже, чем когда я была молодой.
— Откуда профессор Дагенхарт знаком с Эльсбет Черч?
Какое-то мгновение миссис Ковингтон была в недоумении. Затем до нее дошло.
— С писательницей! Да, он с ней знаком, а как же! Полагаю, они сошлись через Даниэллу.
— Блэкстоун? — удивленно спросил Томас.
— Да, — небрежно бросила миссис Ковингтон. — Они знакомы уже много лет.
— Близко?
— Мистер Найт, я вам сказала, что сплетни терпеть не могу. По-моему, вы хотели услышать о Хэмстед-Маршалл-Парке.
— Да, — подтвердил Найт, быстро меняя тактику. — Это место можно рассматривать как своего рода святыню?
— В каком смысле? — Она снова стала резкой и хищной.
— Не знаю, — сказал Томас, пытаясь подобрать подходящие слова. — Есть в его истории что-либо такое, что могло бы внушать… не знаю… ностальгию, поклонение, какое-нибудь сильное чувство личного характера?
— Наверное, тут можно вспомнить историю графа и его любви, — задумчиво проговорила миссис Ковингтон. — Еще есть легенда, связанная с особняком эпохи Тюдоров, хотя в ней, вероятно, не содержится ни капли правды.
— Какая легенда?
— Она ничем не подкреплена. Вероятно, это лишь местная вариация на тему событий, произошедших где-то в другом месте…
— Ваше стремление к исторической точности должным образом отмечено, — сказал Томас. — Что это за легенда?
Миссис Ковингтон подалась вперед, и ее глаза вспыхнули ярче. Дело было не только в том, что она была польщена любопытством Томаса. Женщину взбудоражила возможность еще раз рассказать эту историю заинтересованному слушателю.
— Как я уже говорила, особняк эпохи Тюдоров был построен для Томаса Парри, — начала она. — Говорят, поместье ему подарила сама королева Елизавета и, возможно, это была награда особого рода Как вам известно, Елизавета своим положением в значительной степени была обязана тому обстоятельству, что считалась королевой-девственницей. Этот полезный политический образ восходил к греческой и римской мифологии — Артемида и Диана, богини луны — и, что гораздо важнее, к иконографии католицизма. Формально страна была протестантской, однако перемены произошли совсем недавно, и даже у тех, кто принял новую религию с радостью, в старой осталось много такого, что вызывало ностальгическую тоску. Поэтому Елизавета представила себя вроде как венценосную деву Марию. Тем самым она аккуратно привязала свою светскую власть к божественному праву, что защитило ее от недовольства подданных, которые предпочли бы, чтобы ими правил мужчина.