Утерянная пьеса по-прежнему таковой и оставалась. Единственный существовавший экземпляр ее был уничтожен. Блэкстоун умерла, как и Эсколм, Грешэм, Дагенхарт и Тейлор Брэдли.
Счет трупам, достойный «Гамлета».
Была ли во всем этом его вина? Томас решил, что только косвенная, за исключением ситуации с Брэдли. Как знать, быть может, если бы он не вмешался, все было бы гораздо хуже. Ему удалось выяснить некоторые вещи — в своем роде истину, — тоже ценные, хотя они и не могли воскресить мертвых или вернуть утерянную пьесу Шекспира. А ведь именно в этом и заключается суть его работы как учителя: находить и распространять истину, подталкивать других искать ее самостоятельно.
Найт подумал, что забыть это было очень просто. Вероятно, в научных кругах все обстояло еще хуже. Там царила суета, связанная с публикациями и учеными званиями. Томас поймал себя на том, что скрепя сердце сочувствует скептицизму Тейлора Брэдли насчет того, что ему нужно было сделать, чтобы сохранить свое место. Тейлор относился к Шекспиру со страстным восторгом, однако это было просто никому не нужно. Быть может, если бы он преподавал в школе или работал в театре, его место занял бы кто-то другой, пишущий труды об отношении полов и классовой динамике эпохи Возрождения, увиденных через призму горстки пьес какого-то там Шекспира. Тогда, возможно, все остались бы живы.
Томас также разделял гнев Тейлора по поводу сожжения пьесы. Этот акт культурного вандализма не могли оправдать никакие личные неурядицы Дагенхарта. В последние несколько дней Найт, словно одержимый, крутил музыку «ХТС», купил все альбомы группы и скачал из Интернета видеоклипы. Так он наткнулся на песню «Сжигая книги». В ней говорилось, что от этого занятия недалеко и до огня, в котором сгорят люди, писавшие и читавшие эти книги. Хотя у Дагенхарта и в мыслях не было убивать девочек или даже Тейлора, его пылающий фанатизм был таким же жарким и опасным, как у любой религии или политической идеологии.
Слова, слова, слова. Могущественнее меча и, по крайней мере, такие же смертоносные, хотя Томасу казалось, что отношение Энди Партриджа к печатному слову как к чему-то бесконечно священному являлось единственным правильным подходом. Сжигать книги по каким бы то ни было мотивам во все времена могли только варвары и диктаторы. Так будет и впредь.
Сегодня утром Томас позвонил в Атланту Деборе Миллер, чтобы поблагодарить ее и прокрутить ей эту песню, но она все еще была в Мексике, и Тоня понятия не имела, когда та вернется. Ему показалось, что за шутливыми замечаниями насчет того, что Дебора загорает на пляжах Канкуна, в то время как ей, Тоне, приходится одной держать музей на ногах, прозвучало определенное беспокойство.