Зазвонил телефон, и Томас ответил на вызов.
— Это Полински, — сказала следователь. — Вы по-прежнему намереваетесь выписаться сегодня?
— В настоящий момент я как раз направляюсь к выходу.
— Хорошо. Вы не могли бы приехать на берег озера в конце Черч-стрит?
— Мы устроим пикник в честь моей выписки из больницы?
— Нет, — сказала Полински. — Я хочу вам кое-что показать. — Ее голос прозвучал по-деловому, четко.
Томас ощутил холодный озноб и спросил:
— Что-то?
— Похоже, мы нашли Дэвида Эсколма.
— Его обнаружила парочка, пришедшая сюда, чтобы встретить рассвет, — сказала Полински.
По мнению экспертов, тело пробыло в воде около шести часов, и смерть наступила незадолго до этого. Эсколм был убит выстрелом в сердце с близкого расстояния из пистолета, скорее всего, тридцать восьмого калибра.
— Из того же самого? — спросил Томас.
— Пока что говорить об этом еще слишком рано, — сказала Полински. — Но я не удивлюсь.
Томас нахмурился. Всего час назад он встретил бы Эсколма залпом оскорблений, быть может чем-то покрепче, если бы вышел из себя. Этот человек воспользовался им, выставил его на посмешище, бросил под пули как в переносном, так и в прямом смысле. Но теперь, глядя на тело, наполовину прикрытое брезентом, на бледное мальчишеское лицо, мокрое и сморщенное, Найт видел только то, что связывало его с Дэвидом. В конце концов, Эсколм был еще ребенком, пусть и наломавшим дров. Он поступил глупо, мерзко — у Томаса в памяти всплыло слово из письма, — но не заслужил подобной участи. Ярость Найта уплыла прочь по водам озера, и ему стало беспричинно стыдно, как будто он желал именно этого.
«Была еще записка, с фамилией и упоминанием П. У. Л. На свете нет шекспироведа, который сразу не догадался бы, что стоит за этими тремя буквами…»
Томас устремил взор на воду. Левую руку он засунул в карман, правая висела на перевязи, чтобы рана не открылась вновь. Внезапно он почувствовал себя бесконечно усталым.
— Есть вероятность того, что это ранение он нанес себе сам? — спросила Полински мужчину, которого Томас принял за коронера или судебно-медицинского эксперта.
Тот с сомнением покачал головой.
— Это не самоубийство, — уверенно заявил Томас. — Эсколм не собирался ничего заканчивать. Он был в самой середине дела.
— Откуда вам это известно? — спросила Полински.
Томас чувствовал в кармане конверт с билетом на самолет, но не стал его доставать.
— Просто интуиция, — сказам он. — Я могу быть свободен?
— Да.
— Я еще буду вам нужен? Имею в виду, я должен оставаться в городе? Мне бы хотелось куда-нибудь уехать.