И Шекспир.
Томас нахмурился.
Дэвид Эсколм намеревался встретиться с ним именно здесь, точнее, в Уголке поэтов, но его застрелили и бросили в серые воды озера Мичиган. В Уголке поэтов были погребены литературные светила, начиная от Чекера и Спенсера до Чарльза Диккенса и Томаса Харди, и теснились памятники тем, кто был похоронен в других местах. В их числе было и скульптурное изображение холеного Шекспира, установленное в XVIII веке на восточной стене. Томас смотрел на него, гадая уже в который раз, что, во имя всего святого, он сам здесь делает.
Эсколма нет в живых, так что мысль прийти на условленную встречу выглядела по меньшей мере сентиментально-бессмысленной. На борту самолета, летящего через Атлантику, Томас заигрывал с мыслью о том, что вместо Дэвида придет кто-то другой. Этот человек в духе фильмов про Индиану Джонса проведет его в потайные подвалы аббатства, где их ждет великое открытие, но все это были пустые фантазии. Найт пришел сюда как самый обыкновенный турист, и никто его не встретил, не объяснил, что он должен сделать или увидеть. Если Эсколм собирался ему что-то показать, то сам он ни за что в одиночку этого не обнаружит, но, похоже, бывший ученик выбрал это место просто потому, что оно было удобным. К тому же от него веяло искусством и серьезностью. Подходящее место для того, чтобы обсудить судьбу утраченной и, скорее всего, мифической рукописи Шекспира.
Все это Томас уже давно понял, поэтому вопрос о том, что он здесь делает, был совершенно реальным. Найт не поддерживал связь с Эсколмом почти десять лет, и когда бывший ученик снова вернулся в его жизнь, он тащил за собой сеть лжи, призванную опутать Томаса. Не его вина, что парня в конечном счете убили. Томас постоянно напоминал себе, что он ничего не должен Эсколму.
Однако Найт был здесь.
Томас чувствовал себя связанным с Дэвидом Эсколмом, сначала в жизни, да и теперь, в смерти. В конце концов, он нацарапал резкую, ребяческую записку, оставленную у всех на виду. Возможно, именно эти каракули сообщили убийце имя Эсколма… Так что Томас и его ученик действительно были связаны друг с другом, и к старой потребности допытываться до корней всего добавилось что-то твердое и леденящее, что-то помимо ярости, стремления узнать истину и чувства справедливости. Теперь в первую очередь это было чувство ответственности.
«Прежде чем ты проникнешься чересчур возвышенными мыслями относительно этого дела, перестань притворяться, будто не думаешь о том, как было бы здорово обнаружить давно утерянную пьесу Шекспира».